Фантастика 2025-167 - Алекс Войтенко

самом расцвете сил! — хохотнул я и добавил, — давай ещё по соточке и разбегаемся. Я завтра веду мотивационный тренинг «Лидерские стратегии и нетворкинг». А презентацию ещё не доделал. Чую, ночка весёлой предстоит…

— Вот об этом я тебе и толкую, — вздохнул Егор, — ты даже расслабиться и отдохнуть толком не можешь. Разучился.

— Рецепт успеха — делать, пока другие отдыхают! — с усмешкой процитировал сам себя я и поднял стакан, — давай, за успешный успех!

Егор что-то ответил, но тут очертания ресторана задрожали, а джаз-трио под можжевеловой аркой вдруг стало расплываться…

Очнулся я уже здесь, на кухне.

Я вынырнул из воспоминания.

Вот это флешбэк!

Я зажмурился и помотал головой. Затем открыл глаза — замызганная кухня никуда не пропала.

Какая-то дичь!

Я точно знал, я вспомнил, что я — известный коуч, психолог, бизнес-тренер, что у меня десятки и сотни тысяч высокостатусных клиентов и последователей в нашей стране и в остальном мире. Я один из богатейших и влиятельнейших экспертов по личностному росту и развитию бизнес-стратегий.

Тогда что я делаю тут, в этой тошнотворной шараге? А⁈ Почему я сейчас не на своей яхте или не в офисе?

И тут вдруг меня словно током ударило — да я же попаданец!

Да, да, всё просто: там я умер, а здесь очнулся. И сейчас я — житель вот этой коммунальной квартиры с забитым прокисшим супом умывальником.

В моём времени о попаданцах не знала, пожалуй, только Агафья Лыкова, да и то, не факт. Поэтому я даже особо и не удивился. Правда, на всякий случай ущипнул себя за руку — и сразу почувствовал боль. Значит, точно я живой, и, ещё значит, я — попаданец.

К моему удивлению никакого дискомфорта от этого я не почувствовал. Мне совершенно не хотелось рыдать, истерить, побивать себя пяткой в грудь и вопрошать «пошто⁈». Вместо этого я ощутил какой-то небывалый подъем и даже неожиданный прилив энтузиазма.

Вызов?

Сто процентов! А вызовы я всегда любил.

В последнее время моя жизнь превратилась в рутину. В хорошо накатанную, очень комфортную, но рутину. Да, Егор абсолютно прав, для отдыха в моём графике не было места лет на пять вперёд, да и, кроме адской изматывающей работы, ничего не было. Вот, очевидно, организм и не выдержал. Недаром говорят, возраст между сорока годами и пятьюдесятью для мужчин — самый рискованный.

И вот сейчас я сидел на табуретке в провонявшейся убогой коммунальной кухне и думал — интересно, за сколько времени я смогу достичь здесь, в этом новом для меня мире, хотя бы того самого уровня жизни, который был у меня до попадания сюда?

А что, это будет даже интересно!

Но додумать мысль мне не дали. На кухню опять вернулась та самая вредная баба.

— Кто будет умывальник пробивать? — возмутилась она.

— Вот вы сами и будете, — спокойно ответил я, сдерживая усмешку.

— Твой носок, тебе и чистить! — упрямо заявила баба и на лице у неё пошли красные пятна.

— А кто суп прокисший туда лил? — насмешливо огрызнулся я.

— Если бы там не было носка, суп бы не помешал, — вопреки логике заявила баба.

Я аж опешил от такой наглости и тупости. Но нет, так дело не пойдёт.

Тем временем баба сняла платок. На голове у неё оказались седые неопрятные космы, похожие на паклю или жгуты серой ваты. Она достала из кармана гребешок и принялась чесать их. Да, прямо на кухне, где готовят и едят.

Меня ещё больше передёрнуло.

Ни слова не говоря, я схватил её пёстрый платок и зашвырнул в умывальник.

После этого с чувством выполненного долга сказал, перейдя на «ты»:

— А теперь твой платок там. Платок, между прочим, больше, чем носок. Так что чистить тебе!

И вышел из кухни.

Вслед мне летели проклятия до седьмого колена и злющий бабский визг.

Но мне уже до этого не было никакого дела.

Я вышел в коридор в твёрдой решимости найти свою комнату. А ещё нужно было отыскать в этом помоечном вертепе хоть какое-нибудь зеркало. Меня занимал важный вопрос — я попал в другое тело или же остался в своём? А если попал, то как я теперь выгляжу? Внешний вид — это можно сказать, главный критерий, влияющий на взаимодействие с окружающими. Люди зачастую оценивают тебя исключительно по внешности. И мне совершенно не хотелось попасть в тело какого-нибудь плюгавенького лысенького мужичонки с бородавкой на носу.

Нет, даже с таким первоматериалом можно работать, но согласитесь, гораздо удобнее, если природа одарила тебя со всей щедростью.

В захламлённом до невозможности коридоре на трёхколёсном велосипеде катался какой-то мелкий шкет, лет пяти-шести, хотя могу и ошибаться. Он был в коричневых колготках, валеночках, жёлтой байковой рубашонке и плюшевой жилетке.

Коридор был длинным, так что ему тут было раздолье. Малец деловито и ловко лавировал промеж коробок, саквояжей и торшера.

— Стой! — велел я.

— Дядя Муля, а ты покатаешь меня на лошадке? — требовательно заявил малец. — Ты же обещал!

— Хм… — задумался я и решил проявить педагогический талант, — а что нужно сказать?

— Будь, октябрёнок, всем детям примером, чтобы хорошим стать пионером! — прокричал малыш и торжественно посмотрел на меня.

— Правильно! Молодец! — дипломатично ответил я, — а теперь, будущий пионер, веди меня в мою комнату. Там и будет лошадка.

— Лошадок в комнатах не бывает! — вполне резонно заметил малец.

— Ничего подобного, — заявил я, — Веди! Там и проверим. И ты сам убедишься.

Малец резво соскочил с велосипеда, тот завалился прямо на торшер. Торшер рухнул на ржавые санки, санки — на размочаленный чемодан. И вся эта конструкция с шумом и грохотом завалилась на пол.

— Веди! — повторил я, переступил через хлам и пошел вслед за моим юным Хароном, который не обратил на весь этот бедлам совершенно никакого внимания.

— Здесь закрыто! — сообщил малец, подёргав ручку одной из дверей.

— Сейчас, — кивнул я, покопался в карманах и выудил ключ.

Малец ожидал, приплясывая от нетерпения.

— Заходи и смотри! — гостеприимно сказал я, открывая дверь.

Малец первым юркнул внутрь и тут же разочарованно заголосил:

— Нет здесь никакой лошадки! Я же говорил!

— Точно нету, — подтвердил я и добавил, — выходит, именно ты и был прав. Действительно, лошадки в квартирах не живут.

— А? —