Фантастика 2025-168 - Сергей Леонидович Орлов

— Делал вид, говоришь? — с показной суровостью уточнил Стас. — А может он грамотный?

— Искупитель с вами! — поспешно замахал руками староста. — Да что же вы на хорошего человека наговариваете? Он из грамоты только крестик знает, как ставить в приходской книге. Да и то, знал давно, а сейчас забыл.

— Собака-собака, — важно подтвердил Митрич и зажал между бедрами черенок метлы. На манер детской игрушки с лошадиной головой. Сама метелка была украшена увядшими цветами, лентами из ткани серой рубахи и старым изорванным ошейником, который странным образом напомнил упряжь.

— Собака, — повторил чудной и вприпрыжку принялся обходить нас по кругу.

— Не серчайте, господа хорошие, — произнёс староста и утер испарину со лба. — У нас не принято убогих обижать. Искупитель его умом обделил, а нам теперь приходится за ним присматривать. Кормим мы его исправно. Одежду бабоньки наши ему латают. А купать получается только в дождь.

— А дождя давно не было, — я невольно поднес к носу рукав, чтобы хоть немного перебить убойный дух Митрича.

— Чего нет, того нет, — пожал плечами староста, а потом махнул рукой на дурачка, — Ступай покорми метелку. Там свежей травы кролам принесли. Может, и твоему скакуну хватит.

Митрич остановился, заулыбался, словно услышал хорошую новость, а потом развернулся и бросился прочь, все еще зажимая между ног древко. Штаны на его филейной части оказались порваны, и мы все имели сомнительное удовольствие удостовериться, что Митрич был достаточно откормлен.

— Простите, — смущенно пробормотал староста, косясь на Нечаеву, которая отвернулась от срамного зрелища. — Обычно в это время дня штаны у него целые.

— Все хорошо, — отозвалась девушка и обмахнулась носовым платком.

Мы дошли до ворот, которые нам отворили все те же дюжие мужики, которые впускали нас в деревеньку. И едва мы оказались за воротами, как напряжение, которое овладело мной в деревне, мигом спало. Словно с плеч упала гора. И я довольно вздохнул, направившись за остальными к стоявшим неподалеку машинам.

Первой нас заметила Маркова. Ульяна поплыла было к нам, но была остановлена Любовью Федоровной и поспешно ретировалась. И я удивился тому, что призрак с болот боится Виноградову.

Фома выскочил из авто и рванул нам навстречу.

— Все хорошо, вашество? — уточнил он и придирчиво осмотрел меня на предмет повреждений и, кажется, остался доволен.

— Мы немного задержались, — ответил я. — Но меня уверили, что тебя обеспечили обедом.

— Я поначалу не хотел есть, Павел Филиппович, — доверительно сообщил слуга. — Но я когда голодный, то нервический становлюсь. И потому пришлось опустошить горшочек, жаровню и поднос с булочками.

— Понимаю, — серьезно кивнул я.

— Сначала я проверила еду на яды, — важно сообщила мне Любовь Федоровна. — И только потом одобрила прием пищи. Не нравятся мне эти места.

Она осмотрелась и зябко повела плечами.

— Это почему? — я оглянулся, убеждаясь, что со стороны кажется, будто мы говорим с Фомой.

— Я слышу шепот голосов, — ответила Виноградова.

— Как и всегда, — кивнул я.

— Нет, — терпеливо пояснила призрачная дама. — Здесь все по-другому. В том заповедном лесу, где мы нашли призраков, он был едва различим. А когда мы вышли из-под купола резиденции, я начала слышать его отчетливо. И это не призраки. Что-то иное пытается говорить со мной. И мне очень не нравится, что он хочет до меня донести.

— И я тоже слышу что-то, — хмуро признался Питерский. — Но я стараюсь не разбирать слов.

— Правильно, — похвалила его обеспокоенная Виноградова. — Дурное это место.

Я оглянулся в сторону раскинувшегося чахлого леса, расположившегося за полем. Между деревьев качался полупрозрачный туман, который не развеивался даже при солнечном свете.

— Откуда вы знаете столько о нашем Двушкине, Павел Филиппович? — спросил меня Шуйский, который достал из кармана портсигар.

— Ко мне обратился клиент, — пояснил я. — Цирюльник Рахмат…

Но жандарм сумел удивить меня своей осведомленностью:

— Это того, который остриг девчонку перед свадьбой? Не обессудьте мастер Чехов, но мне было любопытно, как вы разберетесь с этими Семеновыми, которые у местного отдела, как кость в горле были. Поэтому я с интересом следил за этим делом.

— Нехороший он человек, — покачала головой Виноградова.

— Все нормально, — отозвался я, скорее, чтобы успокоить призрака. — Так вот, юная Семенова должна была стать супругой нашего первого подозреваемого.

— Вот оно что? — Зимин оглянулся на запертые ворота. — Повезло девчонке, что подстриг ее тот цирюльник. Не хотел бы я, чтобы кто-то из моих близких жил в этой деревеньке.

Кустодий сплюнул себе под ноги, а потом спохватился и извинился перед Нечаевой.

— Тысяча извинений, Арина Родионовна. Приютские привычки дают о себе знать.

Шуйский закатил глаза, всем своим видом показывая, что думает об этом заявлении. Я же вернулся к теме разговора, чтобы не развивать возможный конфликт между бывшим бастардом и новоявленным княжичем.

— Девица и поведала, что все супруги Двушкина погибали, оставляя ему одних дочерей. И он обещал большие деньги за возможность получить наследника мальчика.

— Наследника чего? — скривился Дмитрий Васильевич. — От этого места мурашки по коже бегут.

— Не все родились от человека с важной фамилией, — вполголоса пробормотал Стас.

— Факт, — согласился следователь и усмехнулся. — Однако у Двушкина есть сын. Хоть он и считает его убогим. К слову, почему?

— Насколько я помню, — подала голос Нечаева, — он пишет книги и ловит бабочек. Так о нем поговаривают.

— Бабочки — это еще не самое странное. Но книги, — Зимин осуждающе покачал головой и собрался было вновь сплюнуть, но передумал и потер подбородок. — Надо выяснить, что за книги пишет этот барский сынок. Может что-то крамольное.

— Да о чем может писать деревенский простачок, — Шуйский пожал плечами. — Про героев военных походов прошлого и дамочек фривольного поведения. Не удивлюсь, если он представляет себя этаким героем какой-нибудь истории про пришлых из другого мира.

На последних словах князь взглянул на меня и не смог скрыть ироничной улыбки. Вероятно, он вспомнил наш недавний разговор про иные миры. И полюбопытствовал:

— Павел Филиппович, а как считаете вы?

— Главное, чтобы не писал о мрачных ритуалах, — ответил я. — Как знать,