Вредный дед - Михаил Северный

class="p1">Огонёк уже натянул местную бижутерию на шею. Я мельком осмотрел свой амулет — небольшую деревяшку, на которой искусно вырезаны перекрещённые топор и коса на фоне сосны, — и последовал его примеру.

— Если нужна подработка или желаете Старым Вязам помочь в нашей вечной борьбе — найдите меня. Меня зовут Ромул, и я главный стражник по всем четырём направлениям.

— Не вопрос, — я наклонился к нему, чтобы прошептать на ухо, но Ромул с удивлением отстранился и схватился за меч.

— Спокойно, товарищ. Просто пару вопросов.

Огонёк тоже удивился и надулся, как индюк, но промолчал — только слушал, как и напрягшийся на мгновение стражник.

— Спрашивай, но быстро. Людям нужно за ворота.

— Тюрьмы в округе есть?

— Что?

— Ну, рудники, может, где рабов держат. Концлагеря, спецпоселения? Ну, что-нибудь такого типа.

Не знаю, чем бы всё кончилось. Офицер буквально побагровел, меч уже наполовину вылез из ножен, когда Огонёк зашептал ему что-то на ухо: быстро, плюясь слюной, вращая глазами и так тихо, что не слышно было даже мне. А стражник успокаивался с каждым его словом, посматривал то на меня, то на Огонька и кивал — лицо разглаживалось, будто по нему горячим утюгом прошлись.

— Ладно, — подытожил он, обращаясь ко мне. — Ты ведь осторожнее с поисками. В следующий раз верного друга может и не быть рядом. Много спрашиваешь и необдуманно словами разбрасываешься. Нет у нас тюрем. Может, в столице есть — наверняка есть, а у нас с преступниками просто… Кого поймали — тому голову с плеч да стрелу в горло, а кто быстрее и хитрее оказался — тот к Атаманше уходит и возвращается уже перевязанным. Идите, идите уже.

Он махнул рукой и снова снял шлем, чтобы вытереть пот.

— И вот ещё что. Раз уж вы всё равно в город, отнесите парочку записок. Я тут набросал имена и адреса примерные. Не напутайте — получатели вас вознаградят, каждый по-своему. Ну и от меня благодарность с уважением. А если обманете или откажетесь… Ну, значит, так и будет.

* * *

— Пойдёмте, — потянул меня к воротам Огонёк. — Любите вы внимание привлекать и шухер наводить. Прирождённый Фальшивый Игрок.

Стражник в куртке грязно-зелёного цвета поднял шлагбаум и жестом предложил проходить, а старший уже натянул железный кочан на голову и разговаривал с двумя парнями-мечниками.

— Может, ну её, эту деревню? Пошли сразу в столицу, — предложил я. — Здесь моего внука точно нет. Зачем время терять? Записки какие-то носить. Что я, им почтальон?

Ворота приближались. На страже ещё двое — в кожаных зелёных куртках, грубых шерстяных плащах с капюшонами. На груди у каждого жестяные бляхи с эмблемой посёлка — в точности как на наших: перекрещённые топор и коса на фоне сосны. Лица хмурые и уставшие.

Огонёк только ухмыльнулся мерзко, как он умеет, типа «Что ты понимаешь?», и объяснил: если мы будем неодетые, необученные и со слабым оружием, то долго по дороге не пройдём — даже днём. Есть в этом мире твари пострашнее разбойников.

— Пропуск, — строго потребовал стражник.

Я уже собирался ответить, когда случилось кое-что. Нечто неожиданное — то, чего не ждал не только я, но и местные вооружённые ребята.

У меня загорелось плечо.

Точнее, из предплечья повалил дым, как из заводской трубы. А перед этим — боль. Сначала обожгло огнём, будто ткнули острой горящей палкой изо всех сил. Я не ожидал такой подлянки, охнул и пошатнулся. Огонёк не успел удивиться и ещё продолжал идти, когда я рухнул на землю, закричал и, как западный танцор, начал крутиться на одном плече. Казалось, если втоптать боль в землю, огонь потухнет и раскалывающая до зубов мука уйдёт прочь.

Тогда и стартанул дым.

В стародавние времена пещерные люди добывали огонь трением — брали палочки и тёрли их, пока не шёл дымок. Мне тоже удалось его добыть: там, где плечо соприкасалось с землёй, повалил густой, чёрный, едкий дым. А боль усилилась так, что я бросил эти дикие танцы, выгнулся и закричал. Завыл. Заскрежетал.

Что было дальше — помню с трудом. Напарник звал на помощь, стражник у ворот разрезал рукав ножом. Кто-то бежал, ворота распахнулись, люди кричали, звали врача. Пока не подбежала женщина, я уже начал лаять, как бешеная обезьяна, и кусать руки, пытавшиеся помочь.

Но потом пришла она.

Подул прохладный ветер, дым сбился в тонкую струйку и покорно потянулся за её пальцами. Она положила ладонь мне на лоб, что-то приговаривала — успокаивала, отводила боль.

Сквозь слёзы я видел только её силуэт. Чмокал губами, рыдал, как подросток после первого разрыва с девушкой… но становилось легче.

А потом всё закончилось.

* * *

— Что это было? — спросил я у девушки-лекаря, когда пришёл в себя и смог сохранять вертикальное положение. — Я дико извиняюсь за грязные слова

Неудивительно, что я перешёл на такой высокопарный слог и вообще извинялся за то, за что не должен был — девушка была молода и невероятно красива. Белый короткий костюмчик, длинные распущенные волосы, достойная Голливуда грудь и стройные ноги. На боку у неё стильная алая сумочка с белым крестом, на которую Огонёк завистливо поглядывал. Или он не на сумочку так вылупился? Девушку, кстати, звали «Ласточка» — так и было написано.

— Боевая печать приста, — сказала она, уже намереваясь уходить, но в последний раз приложила холодную ладошку к моему лбу. — Кто-то сильно вас не любит. Так сильно, что решился на пэвепе рядом со стражей. Целый отряд бросился в лес на его поиски.

— Я такой. Только с женщинами добрый… И с детьми.

— Я вас отхилила на максимум, так что на круги не пойдёте, но в следующий раз носите что-то съедобно-лечебное в кармане, чтобы восстановиться во время действия печати. С такими врагами самохилом не гнушаются.

— Мы в городе купим, — встрял в разговор вездесущий напарник. — Спасибо.

8. Старые Вязы

1

— Ну и что это было? — спросил я у напарника, когда городские ворота захлопнулись.

— Кто-то повесил на вас печать. Это точно прист и сто