Бедовая для звездных маршалов - Лира Элиан

— Привет, маленькая.

Его голос, низкий, с легкой хрипотцой, прорезает тишину, и что-то внутри меня сжимается в тугой, болезненный комок. Он не делает ни шага вперед, просто стоит и смотрит. Внимательно, пристально, словно сканирует меня взглядом, сверяя с памятью, проверяя на прочность. А мое тело живет своей собственной жизнью: каждая клетка рвется к нему, требует сорваться с места, сломя голову броситься через двор, врезаться в него, вцепиться в его потертую тренировочную куртку и целовать, пока не перехватит дыхание.

И только сейчас, в холодном свете двух лун Элизиума, я различаю детали.

— Что с твоим лицом? — вырывается у меня шепот, полный неподдельного ужаса.

Сквозь смуглую кожу проступают крупные ссадины, а у виска цветет зловещий сине-лиловый кровоподтек, оттенок которого неестественно ярко смотрится в биолюминесцентном сиянии. Сама, не помня как, я сокращаю расстояние между нами. Подушечки пальцев, остывшие на вечернем ветерке, касаются его кожи. Я осторожно провожу по шершавым порезам. Каждый из них, история боли, которую он перенес. Но они не делают его некрасивым. Напротив, в этой грубой правде он кажется еще более настоящим. Самым лучшим.

— Это не так важно, Киара, — его рука накрывает мою, крупные пальцы смыкаются вокруг запястья, и он прижимает мою ладонь к своим губам. Его поцелуи обжигающе теплые, живые, и от них по телу бегут мурашки. — Я не мог прийти раньше, прости. Был немного занят.

Его тон, как приглашение не расспрашивать дальше, и я уже готова кивнуть, как…

— Ой, да ладно, братец, скажи как есть!

Из-за тени высокого дрока, чьи серебристые листья шелестят на ветру, появляется Элиас. Его вечная наглая ухмылка не скрывает главного, в глубине насмешливых глаз таится настоящая, глубокая тревога за брата, которую он вряд ли покажет напрямую.

— Какую правду? — мое сердце проваливается куда-то в ботинки. — Что случилось?

— Элиас! — голос Дариуса звучит, как удар клинка по льду, предостерегающе и резко. Но младшего, разошедшегося, уже не остановить.

— Твой благоверный не пришел раньше, потому что сидел в карцере! Знатно надрал задницу одному ублюдку! И не скромничай, Дар, — Элиас фыркает, поправляя портупею бластера, — пусть Киара знает, что ее никто и никогда больше не посмеет обидеть. Никто.

Воздух перестает поступать в легкие. Карцер. Избиение.

— Боже… — я выдыхаю с шумом. — Ты избил моего прошлого коммандера?

Дариус не отвечает. Лишь пожимает плечами, и в этом скупом жесте вся его сущность. Сделанное — сделано. Тема закрыта. Но мне нужно больше.

— Как… Как твоя невеста, Дар? — выпаливаю я, сжимая кулаки.

— Я люблю тебя, — он обрывает меня резко, безжалостно, сметая все сомнения. И делает один размашистый шаг, стирая между нами последние сантиметры. Его тело вжимается в мое, твердое, реальное, пахнущее пылью, потом и им — Дариусом. Он приникает лицом к моей шее, глубоко вдыхает, и его дыхание обжигает кожу. Краем глаза я вижу, как Элиас, саркастично подняв руки в знак капитуляции, разворачивается и уходит вглубь сада, к сияющему озеру. — Безумно люблю. Я так по тебе соскучился.

— Дариус, подожди… — пытаюсь я выдохнуть, но это уже не протест, а мольба.

Его губы скользят по моей шее, оставляя след из огня, спускаются к ключице, возвращаются к лицу… Он не забывает и о моих губах, и я перестаю сопротивляться, сдаюсь, жадно и безнадежно глотая его ласку, его вкус. Это ураган, а я всего лишь пылинка в его силе.

Но упрямая мысль тлеет внутри.

— Дар… Что с неве… — пытаюсь я выговорить, едва он отпускает мои губы.

— Вопрос решен, — отрезает он, и в его голосе не остается места для споров. — Свадьбы не будет. И другого исхода быть не могло. Потому что для меня важна только ты, малыш. И… — он изгибает бровь, его взгляд, внезапно посветлевший и озорной, скользит к распахнутой двери моего дома, к скромному рюкзаку у порога. — Куда это ты собралась, красавица?

— На Эвору, — признаюсь я, чувствуя, как наворачиваются предательские слезы. — Думала вернуться туда, откуда я родом. Здесь… здесь ко мне слишком пристальное внимание. Немного устала от, — нервно хихикаю, — фанатов.

— Что ж, — он улыбается, и это та самая, редкая, солнечная улыбка, от которой перехватывает дыхание. — Эвора, так Эвора. Поехали. Куда скажешь.

— А как же отряд, Дариус? Твоя должность? Как ты будешь без всего этого?

— Я и так отстранен за превышение полномочий, — отмахивается он, словно речь о пустяке. — А вот в отпуске не был много-много лет. Поэтому, госпожа Соларис, не соизволите ли вы составить мне компанию в небольшом путешествии?

Я смотрю на него и впервые вижу таким, легким, по-настоящему свободным, без вечной тяжести на плечах. Он улыбается, и в уголках его глаз лучится озорство.

— Элиасу предложили временно занять мое место. Думаю, брату не помешает вырасти до главнокомандующего. А мне… — он снова притягивает меня к себе, — уже нужно заняться чем-то гораздо более важным.

— Чем же? — шепчу я, тону в его глазах.

Он крепко сжимает мою руку, и это рукопожатие похоже на клятву.

— Хочу семью. С тобой. Никогда не хотел, а с тобой — хочу.

— Дариус… — я полностью теряю дар речи. Горло сдавливает ком, а по щекам катятся тяжелые, облегченные слезы.

— Я думаю, это логично, маленькая, — говорит он тихо, стирая большим пальцем мои слезы. — Потому что я тебя люблю. — Он повторяет эти слова, и от них сердце не забивается чаще, а замирает, рушась вниз в сладком свободном падении. — И хочу любить всегда. И буду любить.

Приглашаю вас в свою очень эмоциональную и завораживающую новинку!

Эпилог. Киара

Год спустя

— Нет. Профессор Брэмен, вы же понимаете, что это некорректная информация…

Я пытаюсь достучаться до этого упертого старика. Но разве это возможно?!

Выдыхаю с шумом, заставляя собственную челку взметнуться наверх.

— Делайте, как хотите, — психую я, бросая все попытки донести, что нужно включить данные новой аномалии…

— Госпожа Ворн, ну вы же понимаете, что самая серьёзная аномалия была на Нордеке. Мы не можем на весь космос утверждать на