Мстислав Дерзкий часть 1 - Тимур Машуков

воздухе моего временного кабинета, обрастая ледяными сосульками моего будущего. Это значило не просто распрощаться с временным пристанищем, с этим поместьем. Это значило распрощаться с головой. Оказаться в каменном мешке той же самой тюрьмы, что сейчас была забита людьми. А потом — либо быстрый удар палача топором на плахе, либо тихая, незаметная смерть от яда в чаше с вином. Шуйский не терпел неудачников. Особенно тех, кто знал слишком много. К тому же само мое существование угрожало его власти. Это я прекрасно понимал, изучая все, что можно было узнать о нем из Паутины.

Пока обо мне не знают, у меня развязаны руки. Но если копнут глубже и начнут проверять… В общем, я пока не готов выходить на сцену.

Я сидел за своим столом, уставившись на последнее донесение. Сухой, казённый язык: «…по факту нападения сил Нави проведены все необходимые оперативно-розыскные мероприятия. Установлены личности жертв ритуала, трое пропавших ранее крестьян из деревни Угоры. Подозреваемые не установлены. Расследование продолжается…».

Я вчитывался в доклад Натальи, который она собиралась отправить в столицу, за подписью: Темирязьева. Младший агент Особой Канцелярии Приказа Тайных Дел по Новгородским землям.

Эта бумага вскоре уйдет с нарочным в столицу. Шуйский её прочтёт. Я представил себе, как его тонкие, бледные, всегда поджатые губы растянутся в едва заметной, холодной улыбке. Он, вероятно, даст нам ещё немного времени. Несколько дней. Неделю, может быть. Ровно столько, чтобы надежда начала тлеть, а потом он самолично втопчет её в землю каблуком начищенного сапога.

Я откинулся на спинку кресла, глядя на эту бумагу, как на уже подписанный приговор. Страх был, да. Глубоко внутри, сдавленный, затоптанный. Но его многократно пересиливало другое чувство — яростное, неистовое, звериное желание выжить. Выжить и найти виновного. Лично вырвать глотку тому, кто это затеял.

Они думали, что загнали меня в угол. Что я буду метаться, как затравленный волк, и в конце концов послушно подставлю горло под нож убийцы или под коготь очередного посланца Нави.

Они ошибались.

Я не буду играть по их правилам. Я не буду искать того, кого они хотят, чтобы я нашел.

Пистолет за поясом отдавал холодом. Холодом лицемерия, которое стало моим новым доспехом.

Башня Молчания ждала. И мы к ней поедем. Тихо. Без шума. Без бумаг. По своему закону.

Решимость решимостью, но прежде чем идти на охоту, волку нужно было проверить, не хромает ли он и целы ли клыки. Я не мог позволить себе слабину, неясность в движении, лишнюю секунду задержки. Они могли стоить жизни не только мне, но и тем, кто пойдет со мной.

Поэтому я спустился во внутренний двор, туда, где песок был утоптан и посыпан свежими опилками, впитывающими не только пот, но и кровь. Я скинул камзол, остался в простой рубахе, уже прочувствовав, как мышцы на спине ноют от непривычной активности.

— Тихомир! — мой голос прозвучал хрипловато, но уверенно.

Из тени арки вышел мой… Не знаю, наверное, уже друг, человек с лицом, словно высеченным из гранита, и руками, знающими меч лучше, чем собственное тело. Он молча кивнул, взял с подставки два тренировочных меча с затупленными и навощенными концами — чтобы не проткнуть, но чтобы синяк напоминал о ошибке неделю.

— Не жалей, — нетерпеливо бросил я ему, принимая стойку.

— И не собирался, — хрипло ответил он.

И началось. Первые движения были скованными, неловкими, мое тело только вспоминало, а не действовало.

Тихомир, чудовищно техничный и спокойный, как утес, легко парировал мои первые неуклюжие атаки. Его клинок жужжал, как оса, больно щелкая по моим запястьям, предплечьям, ребрам. Каждый такой щелчок отзывался огненной вспышкой в едва заживших ранах.

Я стиснул зубы, заставляя себя дышать глубже, игнорировать боль. Я ловил ритм, вкладывал в удары не силу — ее пока было мало, — а ярость. Ярость на свою немощь, на того невидимого врага, на всю эту проклятую ситуацию.

Постепенно тело разогрелось и начало слушаться. Мысли очистились от всего, кроме свиста клинка и зеркальных движений противника. Я перестал думать и начал чувствовать. Предугадывать. И вот уже мой клинок не просто отражал удары, а начал диктовать свой танец.

Я пошел вперед, заставляя Тихомира отступать. Песок захрустел под его сапогами. На его каменном лице мелькнуло нечто вроде уважения. Он увеличил темп, но я уже вернулся в свою стихию. Последняя его атака была молниеносной, но, вопреки его ожиданиям, я сделал не шаг назад, а короткий, резкий выпад, и наши клинки с тупым звуком сошлись у самой его гарды.

— Довольно, — выдохнул я, отступая.

Руки дрожали от напряжения, сердце колотилось где-то в горле. Но это была добрая усталость. Усталость воина, а не больного.

— Силы возвращаются к тебе, — констатировал Тихомир, вытирая пот со лба. — Ярости и вовсе с избытком. Будь осторожней с нею.

Я лишь кивнул, отдавая оружие. Это была пока только разминка. Главное испытание впереди.

Вера ждала меня в центре двора. Боец из личной охраны Натальи, худая, жилистая, с хищным взглядом пустынного сокола. Её руки были опущены вдоль тела, но от них уже веяло сгущающимся эфиром. Магия была мне пока недоступна, мой внутренний источник, обычно бушующий океаном, сейчас был больше похож на пересыхающий ручей. Я чувствовал его слабое, прерывистое биение где-то глубоко внутри, но вытянуть из него хотя бы искру пока не мог.

Но я не был безоружен. Я обнажил свой настоящий меч. Руны, выгравированные вдоль клинка, замигали тусклым синим светом, почуяв близость чужой магии. Клинок стал чуть тяжелее, напитанный могуществом, которое я пока не мог породить сам.

— Начинай, — скомандовал я.

Вера взмахнула руками. Воздух передо мной сгустился, превратился в невидимую, упругую стену, готовую отбросить меня или раздавить. Но я уже был в движении. Меч с горящими рунами разрезал чары с противным шипящим звуком, словно раскаленный клинок — лед. Я не ломал заклятье силой, я его перерезал, разрывал его ткань. Я рванулся вперед, чувствуя, как меч в моей руке становится легче, ускоряя меня, делая движения почти воздушными.

Вера не растерялась. Следующая атака была точечной — сноп ослепительных огненных искр, летящих в лицо. Я закрылся клинком, и руны вспыхнули ярче, поглощая магический огонь, обращая его в ничто. Я продолжал идти вперёд, сквозь преграду, парируя, разрезая, расчищая себе путь. Пот заливал глаза, дыхание снова стало свистящим. Но я не останавливался.

И тогда вперед вышла Наталья.

До этого момента она стояла в стороне, наблюдая за нами со скрещенными на груди руками. Но теперь её взгляд стал острым, колющим.

— Довольно