Африканский рубеж - Михаил Дорин

Двигатели запущены, все проверки произведены, карта контрольных докладов зачитана.

— Проверяем, — произнёс я, взяв с шеи трофейный прицел ночного видения, который мне одолжил Гиря.

Вглядевшись в него, я смог увидеть обстановку за блистером. Световых точек на аэродроме мало, так что ничего мне в глаза не било.

— В работе. Строевой… включён, — произнёс я, и Вадим в этот момент перещёлкнул тумблер включения строевого огня.

— 1-й, наблюдаю, к взлёту готов, — доложил мой ведомый.

— Понял, — ответил я в эфир, готовясь взлетать с места.

— 110-й, парой готов.

Фары все погасили, а из бортовых огней только я оставил у себя включённым строевой огонь в режиме «Тускло».

— Внимание, интервал 10 секунд после отрыва, — скомандовал я, начиная поднимать рычаг шаг-газ.

Ми-8 на долю секунды «присел», а потом стал плавно подниматься. Бетон начинает исчезать, и под ногами остаётся только чернота. Всё шумит, вращается, вибрирует, но всё под контролем.

— Паашли! — произнёс я, отклоняя ручку управления от себя.

Следом взлетел мой ведомый, а за ним и пара Марата Резина.

— Справа в строю, — доложил ведомый, когда мы пролетали над лесным массивом.

— Понял. 50 метров держись от меня, — напомнил я ему об установленном интервале и дистанции.

По стандарту мы летим в строю на 50 метрах интервала и 500 метров дистанции.

— Принял.

Держа курс в направлении Нджалмы, мы начали набирать расчётную высоту.

— 1-й, 300 заняли, — доложил Марат, следуя своей парой за нами.

— Понял. 2-й, занимаем 600, — дал я команду продолжить набор высоты.

Весь полёт проходил над джунглями, которые разрезала река Сева. В столь безоблачную лунную ночь хорошо была видна её голубая полоска. Под лопастями мигали вспышки. И это не огни, а отражения звёзд в мутных заводях.

Давыдов склонился над картой, ведя пальцем по линии маршрута. Бортовой техник Кузьмич смотрел на показания температуры двигателя. А я всё вглядывался в тёмную бездну, следуя в направлении к нашей цели.

— Сколько смотришь, конца всё нет. Одна сплошная тень и луна в роли светильника, — проговорил Давыдов по внутренней связи.

Я молча кивнул, и в этот момент на севере коротко блеснула молния. Секунду всё вокруг стало серо-голубым.

— Красота, — прошептал Кузьмич в микрофон.

Мы всё ближе к Нджалме. Через пару минут будем выходить на связь с группой Гири, которая даст целеуказание.

С каждой минутой становилось жарче. Вентилятор только ещё больше нагонял влажный воздух, а прохлады не давал.

— Две минуты до рубежа выхода на связь, — сказал Давыдов.

— Принял.

Прошли ещё один изгиб реки. Следом очередной отворот от населённых пунктов, чтобы не привлекать внимание.

— Командир, рубеж выхода на связь, — доложил Вадик.

— Гиря, 101-му, — запросил я.

До предполагаемого района местонахождения группы Кирилла оставалось 12 километров. Пора уже получать целеуказание. Хоть какую-нибудь очередь трассерами!

— Гиря, Гиря, 101-му на связь, — снова запросил я.

В ответ тишина. Местность здесь холмистая. Без нормальной наводки с земли можно ударить совсем не туда. Тем более что бить нужно только по базе Блэк Рок и лагерю боевиков. Ведь рядом много деревень, где живут простые люди. Именно их принуждают к рабскому труду по добыче алмазов.

— Гиря, Гиря, 101-му! — громче повторил я.

Снова тишина. Визуально никаких пусков сигнальных ракет не видно. Свет луны неплохо освещал предгорья, но различить, где именно наша цель было сложно.

— Гир… — запросил я, но тут же прекратил. — Вижу цель.

В небольшой низине появились вспышки от разрывов, «пунктиры» от крупнокалиберных пулемётов и трассирующих патронов, а также огонь и взмывшее в один момент вверх пламя.

— 2-й, выходим на боевой. Пеленг левый, — дал я команду ведомому на перестроение, увеличивая при этом скорость.

— Понял.

Глазами я только и успел «уцепиться» за направление стрельбы в сторону холмов. Тут же в том направлении пошла и красная сигнальная ракета.

— Цель вижу. 2-й, работаешь после раскрытия. Интервал 20 секунд.

— Принял. Скорость 160. Высота 600. Работаю «гвоздями», — доложил ведомый, готовясь атаковать после подсвета местности.

— 1-й, 110-й работаю по разрывам.

— Понял, — принял я доклад от Резина.

Ручку управления отклонил от себя, поддерживая высоту полёта рычагом шаг-газ. Скорость начала расти. Теперь на приборе все 200 км/ч.

До места боя совсем немного. Пустим С-8 и они накроют всю площадь. И ракеты не будут разбираться, где свои, а где противник. Если только не подсветить местность.

Скорость на приборе подошла к значению 220 км/ч. Достаточно, чтобы ввести вертолёт в «горку» для нормальной стрельбы.

На пульте управления переключился на стрельбу только с левого борта. Выбрал галетником тип вооружения «НРС». Длинна очереди выставлена.

— Внимание! Манёвр! — дал я команду, и ввёл вертолёт в «горку».

— Огооо! — удивился Давыдов от столь резкого манёвра.

Ручку управления отклонил на себя. Вертолёт резко пошёл в набор. Угол нужно держать не более 15°, чтобы качественно отработать осветительными снарядами.

— 180… 170, — отсчитывал скорость Вадим.

К креслу слегка придавило от такого манёвра, но на Ми-8 сильно не «покрутишься». Надо уже и стрелять.

— Пуск! — командую я и выпускаю вверх несколько реактивных снарядов.

12 осветительных ракет С-8О вышли из блоков, чтобы в достаточной степени осветить район боя.

Вадим отсчитывает время до начала свечения. Через 15–20 секунд должны снаряды осветить достаточную площадь.

— Ухожу… вправо! — отвернул я вертолёт, чтобы уйти с боевого курса ведомого.

Я держу ручку управления, чувствуя вибрацию вертолёта через ладони.

— 101-й, не вижу цель. Направление стрельбы на земле потерял, — сказал ведомый.

— 10! — продолжил отсчитывать секунды после выпуска ракет Вадим.

— Жди 2-й.

Ещё немного, и ведомый выйдет на расчётный рубеж пуска С-8. Конечно, ночью определить расстояние крайне сложно. Так что, надеюсь, что у него хватит опыта отстреляться.

— Разворот… на обратный! — доложил я.

Ручку управления отклонил вправо. Крен на авиагоризонте подошёл к значению 40°. Разворот начал выполнять с большим скольжением, чтобы быстрее встать на обратный курс.

— 17, — громко произнёс в эфир Давыдов, и тут «расцвело».

Начались яркие вспышки. Загорелись те самые факелы от осветительных снарядов. Можно сказать, что «свет над Нджалма включили».

— Вижу цель. Атака! — проговорил ведомый в эфир.

Холмы на несколько секунд стали видны как днём. Я успел различить бетонные строения и чёрные силуэты машин. Теперь внизу всё начало взрываться яркими вспышками.

Наш Ми-8 послушно продолжал манёвр, а вторая «восьмёрка» выходила из атаки, выписывая крутую дугу вправо. За спиной всё ещё вспыхивали новые точки — работала вторая пара. Вдалеке на фоне тьмы пару раз мелькнули трассеры, но, похоже, никто толком не понимал, откуда и по кому стрелять.

Место боя ещё освещалось. У