Африканский рубеж - Михаил Дорин

— Вот и у нас так же. Охрана и оборона аэродрома выставлена. Вертолёты сможем укрыть в двух ангарах, — показал я на два покосившихся здания. — Но нам всё равно нужно будет поддерживать своих. По базам нужно не только ударить, но ещё и захватить. А значит, будем ещё и высаживать мобильные группы, чтобы они держались до прибытия наших.

За спиной послышался громкий удар об бетон. Я повернулся и увидел, как Кузьмич поднял большую крышку от ящика и бросил её на грунт.

— Вот на хрена они тут нужны? Куда наши лётчики будут ими светить? — возмущался наш бортовой техник.

Видимо, в нескольких ящиках оказались осветительные С-8.

— Дядя Кузьмич, ну вот что дали, то и взяли. Там на базе ещё были ящики. Но какая разница⁈ Наши только в воздухе появятся и все обосруться. Какая разница чем стрелять?

Молодой техник не смог переубедить Кузьмича.

— Знаешь что Слепцов, это тебе не жрать всякую херню. Тут принцип: «желудок примет — жопа разбросает», не работает. Давай сюда нормальные «гвозди» тащи, а не эти «фонарики»…

Но тут мне пришла очередная интересная идея. Надо только быстрее предупредить Казанова, чтобы отложить начало операции.

— Стой, Кузьмич! Не убирай их далеко. Продолжай заряжать на «восьмёрку», — ответил я.

Кузьмич пожал плечами и кивнул, доставая с парнем первую ракету из ящика.

— Что такое, командир? — спросил у меня Резин.

— Пускай заряжают С-8О. Мы ударим ночью.

Глава 21

Предложение о переносе удара было утверждено. Группа Гири выдвинулась в район базы Нджалма заранее, чтобы оценить обстановку на месте и быть готовым наводить нас на цель.

То же самое сделала и вторая группа под руководством Грифа. Им предстояло переплыть реку Сева, а затем разведать обстановку в районе Кенема. Уже потом туда выдвинулись мелкими группами и отряды генералы Байкуде.

Что касается моей авиагруппы, то мы занимались самым важным делом для лётчика — восстановлением сил в горизонтальном положении. К ночи моя «биологическая батарейка» зарядилась на все 100 %, и я уже с трудом мог неподвижно лежать на лавке в грузовой кабине.

Воздух тёплый. Запах керосина, горящих костров и выхлопных газов ещё витает в воздухе. Слышно, как боевики генерала Бакуйде громко общаются, обходя периметр аэродрома. Большая часть уже выдвинулась в джунгли, чтобы на рассвете атаковать базу наёмников в районе Кенема.

Повернувшись на бок, я остановил свой взгляд на защитном шлеме, который лежал на откинутой сидушке рядом со входом в кабину экипажа.

В голове быстро пробежали картинки боевых вылетов, которые видели каждый из хозяев этого вида лётного снаряжения. Каждая царапина и вмятина на нём говорила о годах службы на благо лётчиков. Сколько ему ещё предстоит налетать невозможно представить.

А сейчас в его светофильтре красиво отражается силуэт луны, которая пробивается через открытую сдвижную дверь. Я вновь повернулся на спину, подложил руки под голову и уставился в потолок. Ощущение, что вертолёт тоже спит.

Но не спят наши техники. Вообще не понимаю, когда они спят. Постоянно что-то носят, где-то крутят, куда-то переставляют… Железные люди!

— Надо уже… — услышал я шаги, приближающиеся к вертолёту.

— Тише. Пускай мужики поспят. Успеем проверку сделать, — ответил другой техник, и шаги начали удаляться.

Подняв правую руку на лунный свет, я посмотрел на часы. Стрелки показывали 2:30. Время до запуска ещё есть. Прикрыв глаза, я представил себе иную картину — передо мной всплыла родная река Тверца с той водой, что холодная даже в июле. Будто бы в ней есть крошка снега.

Берега, поросшие ивой и жёлтой травой, над которыми всегда дует тёплый ветер. И именно он разносит тот самый запах рыбы и водорослей.

За зелёными кронами поднимаются башни Борисоглебского монастыря. Купола с отблеском золота не блестят, а дышат стариной.

Рядом со мной Антонина. На ней лёгкое платье, а в руках безымянные полевые цветы.

На секунду я даже слышу колокольный перезвон. Такой лёгкий, звучный, вроде далёкого ветра… но родной.

Я открыл глаза, и вновь увидел тёмный потолок грузовой кабины. Образ Тоси и родной реки постепенно занимает своё законное место в памяти.

— Саныч, ты не спишь? — тихо позвал меня Кузьмич, который лежал на полу, подстелив под себя матрас и несколько курток.

— Нет.

— Я тоже. Закрываю глаза, а в голове цифры, приборы и зелёный лес.

В этот момент Вадик Давыдов смачно всхрапнул и перевернулся на живот. В темноте я увидел, как Кузьмич начал подниматься.

— Сан Саныч, мы сейчас вновь полетим в самое пекло. Может уже расскажешь о себе?

Я улыбнулся и медленно сел на лавку, выгнувшись в спине. Тут же показал Кузьмичу, чтобы он сел рядом со мной.

— Что именно ты хочешь узнать?

— Да мы ж тебя знаем только под именем Сан Саныч.

— Правильно всё. Что не так? — улыбнулся я.

Если честно, я даже не знаю под какой фамилией меня Трачук записал в документах на базе.

— Слушай, командир, ну непохож ты на Сидорова, — посмеялся мой бортовой техник.

Оригинально! На другую фамилию фантазии у Казанова не хватило.

— Зато ты прям похож на Кузьмича!

Вадим Давыдов вновь смачно всхрапнул и открыл глаза.

— Если честно, мужики, у меня уже болезнь начала развиваться от сна на лавке, — сел Вадик, потирая глаза.

— И какая же? — спросил Константин Кузьмич.

— Ну… эта… мигрень, — сумничал Давыдов, поднимая вверх указательный палец.

Бортовой техник и я вновь посмеялись.

— А чего не так⁈ — возмутился Вадик.

— Ничего. Просто мигрень — болезнь аристократическая. А у тебя просто-напросто жбан раскалывается, — ответил я.

К сдвижной двери подбежал Беслан Аркаев, с трудом пытаясь отдышаться.

— Командир, тут… того… говорят пора. Группа в районе города Кенема позиции заняла. Боевики генерала Бакуйде скоро атакуют.

Я взглянул на часы. Немного раньше намеченного срока, но не критично.

— Поднимай всех. Запускаемся, — скомандовал я и начал надевать на себя разгрузку с магазинами.

Кузьмич быстро выскочил из вертолёта и позвал всех техников на подготовку. Вадим широко зевнул, потянулся, медленно встал со скамьи и направился в грузовую кабину. При этом под нос Давыдов напевал какую-то весьма знакомую мелодию.

— Ап! Тарарам! Ап! Им вторит в ответ ДШКа. Ап! И крайний мой вылет когда?

— Мелодия знакомая, а слова чьи? — спросил я, когда Вадим сел в правую чашку, поправляя разгрузку.

— Слова… да так на ум пришли. У меня текст написан где-то в блокноте. Спою как-нибудь.

Я пролез на своё место и начал пристёгиваться.

— Считай это боевой задачей. Хочу услышать эту песню, — ответил я, надевая шлем.

— Да, командир! — громко произнёс Вадим.