Либелломания - Н. Мар

— Пусть присылают. Остров рад гостям в погонах, в море ещё много места для штабелей из потопленных гломерид. Отдайте мне фламморигаму и можете быть свободны. Мы не будем препятствовать, раз уж вы сами вернули украденное.

— Я боюсь, этот бестолковый спор затянется, потому что на вас графен, а на нас хромосфен. Мы не хотим препираться, но готовы настаивать на разговоре с магнумом, пока вам не надоест. Вы хотите выслужиться, я тоже.

— Вас трое с пустыми руками, — напомнил шчер. — Мы закатаем вас в болото быстрее, чем настанет прилив. Давай зверя.

Горбатый шчер протянул руку к Нахелю. Тот убрал токамак за спину. Тогда паук пересёк тлеющую лужу и попытался достать переноску. Из кастета Нахеля прыснули осколки. Камни в перстнях растрескались и полетели в лицо шчеру. На его щеке блеснули занозы и потекла кровь.

— Царапаешься как баба, — процедил шчер и выстрелил веером в упор. Сизый дымок хромосфена отреагировал быстрее пуль. Веера взлетели разом отовсюду, но все отскочили и посыпались на траву. Мой хромосфен отбил три или четыре пули. Когда дымок рассеялся, я снова почувствовала себя голой перед крименганами шчеров. Этот хромосфен был гражданский, он пропитывал одежду невидимым слоем. Кайнорт наблюдал за суетой и не двигался. Битва броней могла продолжаться долго. Шчеры разлили новые лужи огня перед собой, и Бритц предостерёг горбатого:

— Посмотри на своё плечо. И может быть, мы не начнём стрелять.

Шчер попытался стряхнуть красную точку с жилетки. Луч из рубина в кольце эзера пометил шестерых.

— Оружие заряжено с той минуты, как мы высадились. Пули наведены. Первые шесть только ранят. Вертитесь сколько угодно, они достанут вас в радиусе трёх километров.

Те, кто обнаружил на себе метки, принялись искать источники выстрелов по буграм. Из-за спин остальных взлетели раскалённые кольца диаметром чуть шире головы. Нахель сообразил мигом: вытащил карманный электрохлыст и сбил два огненных обруча, но ещё четыре метнулись к нам и попытались нанизаться на шеи. «Ложись», — раздалось в голове моим собственным голосом. Я упала на бугор. Один обруч врезался в траву рядом, зашипел и пропал в сырой земле. Нахель обронил токамак, но тут же накрыл его собой. Его хлыст отцепился от рукояти и, почуяв свободу, хлестнул шчера, который собрался запустить ещё два обруча. «Беги», — мелькнула новая идея, отличная и своевременная, и я понеслась к берегу. Впереди на гальку высыпали ещё пятеро шчеров. Они перекрыли мне путь к тарталёту. Начинался прилив. Позади них бились волны, и я взметнула воду на подъёме. Волна обогнула пятерых и ударила в меня. Я упала, мир утонул в соли и песке.

— На каждого аквадроу, который гуляет с тараканами, найдётся ещё один, верный шчерам, — издевался паук с кривым опухшим глазом, пока меня рвало водой на гальку.

Он был старше и опытней. Отразил ещё волну, кипяток окатил мне спину, только хромосфен и уберёг. Я выцарапала тучканчик и зажала в ладони. Шчер взял меня за шкирку и поднял с колен. Я подумала… сама подумала, что пора стрелять, и щёлкнула кнопкой. Чёрное облако окутало шчера, и когда в ответ он закрутил водяной смерч, его закоротило непрерывными разрядами. Внутри бился аквадроу, заложник своей силы. Пока его трясло, я опять рванула к тарталёту. Но меня нагнал жгучий обруч и, пожужжав над головой, схватил за шею. Хромосфен не давал ему задушить, но двое с берега потащили меня назад, на болотный матрас. Я выпустила ещё два облака и уронила тучканчик. На смену тем, кто бился в тучках, подбежали другие и потащили снова. Бросили в лужу плазмы. Хромосфен трещал от такой температуры, но держался. Я видела, как несколько шчеров упали и катались, обхватывали себя руками. Они так и не нашли источник выстрелов, и металлические шарики пробили им плечи.

— Другие шесть наведены в лоб, — предупредил Бритц горбатого паука.

— Только посмей. Нимб над девчонкой.

Горбатый стоя зажимал простреленную ключицу. Нити плазмосети с запястья эзера уже закутали в сеть четверых и прижали их к земле. Но свободных и здоровых пауков вокруг осталось ещё десять. А лужа подо мной ширилась. Я стояла на коленях в огне. Нимб опять завис надо мной, готовый впиться в горло при малейшем движении. А хромосфен трещал громче и уже вряд ли мог справиться и с лужей, и с удавкой.

— Вы дураки? — удивился Бритц. — Она шчера. Жареная вкуснее пахнет.

Он воспользовался секундой, пока шчеры переглядывались, и метнулся ко мне. Послышался свист веерных пуль, удары, лязг, визг. Пауки к этому времени разлили столько луж, что вокруг всё горело, да так, что я зажмурилась. Схватка то приближалась, то отдалялась. А я не могла выбраться из лужи. Нимб метил в глаза и ловил макушку, чтобы пролезть на шею. Хромосфен гудел и растрещался на всё болото. Нахель вдалеке сцепился хлыстом с тремя шчерами, Бритца сбивали вибрацией вееров. Я почувствовала жар плазмы и вскрикнула. Было горячо. Страшно. Ещё секунда, и хромосфен лоп…

— Забирай.

Что? Что забирать? Кто это сказал?

Меня выбило из лужи. Кто-то сцапал за волосы. Горбатый шчер встряхнул меня, ударил в лицо, чтобы убедиться в отказе хромосфена, и вернул нимб к моей макушке. Другой шчер держал наш токамак.

«Замри»

— Вы получили фламморигаму. Я отозвал пули, — в ладонь Кайнорту, словно мушки, вернулись шарики. — Отпусти шчеру.

— Это романтично, конечно. Но она убила нашего аквадроу, и мы заберём её в качестве компенсации.

Шчер обернулся пауком-охотником, схватил меня в педипальпы и пустился бежать. Я видела, как Бритц поймал сетью нимб, который вился надо мной, и сеть мгновенно порвалась. Они с Нахелем обернулись и полетели вдогонку, но шчеры отстреливались, и веера рассекали воздух. Эзеры взлетали и сразу падали и не могли быстро подняться на взволнованном болоте. Меня уносили на скалы. Выше, выше. Дважды я обращалась вдовой и выворачивалась из педипальп, но меня подхватывали другие. Впереди маячила расщелина. Слишком узкая для крыльев. Стрекоза и жук не поспевали… Я укусила паука. И покатилась в расщелину.

В темноте я почувствовала жжение. Показалось, что ранена горячим кинжалом, но начала содрогаться от боли в животе. Мышцы сводило сильнее, я не могла разогнуться. Над щелью мелькнули крылья Нахеля. Эзеры, конечно, догоняли свой токамак. Я каталась в судорогах сама по себе. Я кричала, и скала эхом множила крик. Меня