Экспедиция «Велес» - Екатерина Витальевна Белецкая

class="p1">— Ещё бы я не заметил, — невесело усмехнулся Скрипач. — Там всё тело словно изжевано, не повреждены, по-моему, только лицо и ступни. Она словно попала в какую-то машину, которая её так искромсала, причем, как минимум, два повреждения были нанесены одновременно.

— Какие? — спросил Ит.

— Грудная клетка и область живота. Хотя о чём я, спина там тоже… чёрт. Не представляю себе, как такое вообще можно сделать, — Скрипач зябко передернул плечами. — И за что? Вот так с ней — за что? Я был больше чем уверен, что она спала, точно так же, как и остальные.

— Значит, она не спала, — возразил Ит. — Она была умной девушкой, больше скажу, тут, на «Велесе», дур и дураков нет. Вполне возможно, что спящей она только притворялась.

— И это кто-то понял раньше, чем мы, — закончил за него Скрипач. — Так, получается?

— Да, именно так. Понял, заманил в отсек, и расправился с ней.

— Угу. Натравив огромного робота с клешнями, — покивал Скрипач. — Ой, чуть не забыл. Тут, на «Велесе», нет роботов с клешнями. Кстати, тебе не кажется, что «Велес» начал оправдывать своё название?

— Не смешно, — покачал головой Ит.

— Это я так, от безысходности, — Скрипач вздохнул. — Конечно, не смешно, о чём ты вообще.

— Она действительно могла притворяться, — Ит нахмурился. — У многих из тех, кого мы знаем, очень силён инстинкт самосохранения. Не выделяйся, будь как все, чувствуй общее настроение, веди себя, как большинство, не проявляй инициативу, не делай необдуманных шагов, не будь ни слишком плохим, ни слишком хорошим. Если она действительно была такой, как я сейчас сказал, то это вполне укладывается в схему. Думать она могла иначе. Чувствовать иначе. Но при этом она не подавала вида, что поняла что-то, или в чём-то разобралась.

— Она одна из первых получила Тень, — вдруг вспомнил Скрипач. — Она и Зоя, если точно. Я вспомнил обсуждение, которое они устроили в столовой на второй день после аварии. Помнишь, ты мне рассказывал, как вы сидели вместе, и говорили? Аня ещё сказала, что спросила у Зои, как добраться до эпизода с пророком.

— Точно, — согласился Ит. — Разумеется, помню. И сейчас думаю, что она не спрашивала ничего у Зои, а дошла до пророка тогда сама. Но сделала вид, что не смогла, и пришлось просить совета. Умный ход, кстати. И снова мимикрия — не выделяйся, целее будешь.

— Девушка, хорошенькая, — с жалостью произнес Скрипач. — Тоже мне, угроза. За что с ней так?

— Берта тоже девушка, и очень даже хорошенькая, — напомнил Ит. — Но с её мозгами она была для Официальной службы на некоторых этапах нашей работы такой угрозой, что и в тюрьму сажали, и убить грозились. Забыл?

— Аня — это не Бертик, — покачал головой Скрипач.

— К счастью, — Ит опустил голову. — Я почему-то думаю, что Берту так заманить не получилось бы. Если только…

— Если только — что?

— Если только Аню не притащили туда силой, — сказал Ит. — Кто-то, кто сумел распознать в ней угрозу, каким-то образом доставил её туда, и от неё избавился.

— Она могла верить этому человеку, — тихо сказал Скрипач. — Или… или он мог ей приказать. Хотя на счет приказа я сомневаюсь. Вот сам подумай, по какой причине химик — Аня ведь была химиком — мог во внерабочее время пойти в этот отсек?

— Не знаю. Системы регенерации в скафандрах проверить, например, — предположил Ит. — Заменить фильтры.

— Это всё делают техники, — покачал головой Скрипач. — Причем по расписанию, и обычно под работу.

— Я просто предположил. Нет, рыжий. Не знаю. Пока не знаю. Да, на счет техников ты прав, их там не могло быть, потому что в пространство никого пускать пока что не собираются.

— Что дальше будем делать? — спросил Скрипач.

— Ждать, — вздохнул Ит. — Ждать, пока её найдут. Что ещё? Нам, знаешь ли, тоже нужно притворяться, и нам с тобой её находить нельзя ни в коем случае.

— Вот тут ты стопроцентно прав, — согласился Скрипач. — Сидим у себя, и ждём развития событий. По камерам мы, кстати, всё это время у себя и сидим. И всё это время сидели. Ты был в «Хороводе», а я забавлялся, слушая твои рассуждения о сказках.

— Любопытно совпало, — заметил Ит. — Мы говорили о жестокости.

— Я слышал.

— Мы говорили, а потом происходит вот это, — Ит кивком указал на дверь каюты. — Хотя нет, не потом, тут я не прав. Это происходит одновременно.

— Ты же сам сказал — совпало, — напомнил Скрипач.

— Сказать-то я сказал, но… — Ит задумался. — Нет, ерунда. Правда, ерунда, рыжий. Это что-то другое.

— Вот сейчас я тебя совсем не понял, — признался Скрипач.

— Я себя тоже не понял, — вздохнул Ит. — Рыжий, до бесконечности тут сидеть нельзя, как ты понимаешь. Сейчас пойдем в столовую. Сам понимаешь, лучше быть на виду, прятаться в такое время не вариант. И… ещё момент. Запах.

— Ты про ацетон?

— Да. Я очень сильно сомневаюсь, что это преступление совершила толпа диабетиков с кетоацидозом, или что кто-то пришел туда, и вылил на пол канистру ацетона, — сказал Ит тихо. — На «Велесе» нет больных, как ты понимаешь, и никто не использует ацетон в таких количествах. Да его просто здесь и нет столько, он никому не нужен. Я бы еще понял, если бы тут кто-то занимался органическим синтезом…

— Аня была химиком, — напомнил Скрипач.

— И что с того? Да, была, но мы с тобой за два с половиной года полёта не видели её с канистрой ацетона наперевес, и… рыжий, это бред какой-то, тем более что про запах говорили люди, с которыми Аня в тот период не контактировала и не работала. Этот запах был в помещениях, которые мы по сей день разбираем. Да, в комнате с консолью, и в узле управления реактором. Ребята, которые заходили туда в самом начале, в первые сутки, говорили, что от скафандров пахло ацетоном, и сильно. И сейчас я на девяносто девять процентов уверен, что этот запах связан с тем, кто сделал… и одно, и другое.