Отцовский меч - Наиль Эдуардович Выборнов

– Озеро сточное, – согласился Игнат. – Да и там какие-то свои ключи бьют наверняка. Хорошее место для хутора Грач выбрал, и вода есть, и по ней подойти можно, и от города, если что, недалеко.

– И еще одни ворота мы видели, когда мимо шли, тут дорога, – Роман начертил еще одну линию и продолжил изображать на земле фигуры. – Со стороны этих ворот домов нет, только заграждения какие-то. Загоны, наверное, но сейчас пустые. С полуденной стороны два сарая, с полуночной – три. Что из них хлева, а что сараи – не знаю. Вот тут, с заката – три дома. Два, которые ближе к нам – избы, дранкой покрыты. На крышу влезть, наверное, можно с плетня, если столбы выдержат. Тот, который дальше – мазанка, соломой крыт, может и провалиться.

– В мазанке холопы наверняка живут, – вставил я свои соображения. – Да скотину туда забирают на зиму. А вот в какой избе Грач?

– Не знаю, отсюда носа не разглядишь, – то ли пошутил, то ли серьезно ответил Ромка. – Лезть придется в обе, наверное.

– Есть там другие ходы через плетень, не может не быть, – с нажимом произнес старик. – Не мог Грач тайного хода из логова своего не оставить.

– Искать будем?

– Нет, долго, – помотал головой Игнат. – Да и заметят нас, тогда проблем не оберешься.

– Плетень разрезать можно, – предложил Пашка. – Или топором порубить, он и свалится.

– Переполошим всех. И на крышу тоже не полезешь – услышат. Либо скотина начнет шуметь, либо люди услышат. Значит, через ворота пойдем.

– Так их ведь охраняют наверняка. Да и собаки там есть, Кулак говорил.

– С собаками разберемся, – Игнат посмотрел на солнце. – Пара часов, пока совсем не стемнеет, у нас есть. Мы с Ромкой сейчас сходим, пару зайцев добудем, обдерем, будет, что псам бросить. Вы с Пашкой смотрите, что на хуторе происходит, особенно за воротами – мало ли кто приедет. Да и вообще, надо бы узнать, сколько народа там.

– Я сосчитал тех, что увидел, – ответил Ромка. – Трое мужиков, один дед старый, да баб четверо. Только трое из баб холопки вроде как, потому что четвертая их погнала куда-то.

– Резать все равно всех придется, – проговорил старик. – Всех, кто нас увидит, даже холопов. А по-хорошему, никого в живых остаться не должно на хуторе, потому что их потом спросят, кто за Грачевой головой пришел.

Я посмотрел на парней, пытаясь понять, как они восприняли Игнатовское указание. Пашка, кажется, ничего, ухмылялся. Что-то он до драки жаден стал, с тех пор, как мы с ватажкой Широкого пересеклись, да и предложения у него одно кровожаднее другого. Хотя и до этого задиристым был мой приятель, дерзким.

А вот по лицу Ромки ничего не понять. Другой он какой-то стал с тех пор, как из отцовского дома ушел. Плохо это, когда по лицу человека понять нельзя, о чем он думает. Опасно. Но, если Игнат ничего не говорит, то нашему делу он пока не угрожает.

Я попытался воспринять приказ старика хладнокровно, тем более, что чего-то такого и ожидал с момента, когда он сказал мне, что боярина Сергея придется убить. Да и прав Игнат был в обоих случаях, если уж совсем честно. Но не то это все было, не по душе мне резать беззащитных.

Да и мытарь наместника, чего греха таить, неплохим человеком показался. Привлечь бы его на свою сторону. Но страшно свои планы раскрывать, он ведь может для вида согласиться, а на следующий день меня стража схватит, да в крепостную тюрьму бросят. А то и просто во сне удавят.

Игнат и Ромка, взяв самострелы, отправились на охоту, а мы с Пашкой остались сторожить хутор.

Глава 19

Брянское городище и окрестности. Поздняя осень 54-го года от Последней Войны.

На хутор мы пошли глубокой ночью, когда по нашему разумению все уже должны были спать. Зашли с подветренной стороны, так что ветер нес на нас запах дыма из печных труб, и животных из хлева. Зато он и наш запах уносил прочь, так, что собаки нас почуять не должны были.

Темно было, потому что свет луны оказался не способен пробить плотную пелену осенних облаков. Чтобы хоть что-то видеть, пришлось закапывать в глаза заранее припасенный мной на такой случай отвар красавки. Плохое это средство, ядовитое, и если переборщить, то легко можно умереть, но, когда зрачки расширены, в темноте видно значительно лучше.

К воротам подошли по самому краю берега, Игнат неслышной тенью подкрался к створкам и заглянул в щель. Потом кивнул мне, я подбежал ближе и закинул на территорию хутора несколько кусков зайчатины.

Сначала послышался негромкий лай, но потом, когда псы разобрались, что им прилетело угощение, начался пир. Я опасался, что Грач завел на своем подворье настоящих боевых псов, но когда услышал довольное чавканье и скулеж, то успокоился. Обычные пустобрехи, того, кто кормит, не тронут.

Пашка и Ромка подбежали к воротам, взяв наизготовку самострелы, я тоже стащил свой со спины, взвел тетиву, наложил болт. Старик просунул лезвие ножа в щель между створками, поддел что-то и через пару биений сердца уже тянул воротину на себя.

Ромка с самострелом наизготовку пошел внутрь первым, за ним двинул Пашка, потом я. Две мелкие шавки давились зайчатиной, но, кажется, их больше возбудила окровавленная сумка с мясом на моем боку, чем трое незваных гостей.

Старик вошел во двор последним, прикрыл за собой ворота, но совсем закрывать не стал. Теперь достаточно было просто врезаться в них всем весом, чтобы створка распахнулись. Главное не перепутать – вторая-то подпиралась специальным штырем, вбитым в землю.

Разбившись на пары, мы разбежались к стенам, прижались к ним, чтобы не маячить прямо на дороге, когда из-за угла вышли двое. Вооруженные и даже бронные – в островерхих шлемах, да и под теплыми полушубками наверняка что-то было. Хорошо, что мы болты с гранеными наконечниками взяли.

Один из сторожей держал в руках факел, которым освещал пространство перед собой. Мы, к счастью, в круг света не попали, но он все равно больно бил по глазам, заставляя подслеповато щуриться.

– Что это собаки нашли? – спросил один у другого, и это были последние слова в его жизни.

Сухо щелкнули самострелы, и бандиты осели на землю. Пашка выстрелил первым и пробил тому, что нес источник света, грудь. Я побоялся, что может начаться пожар,