Отцовский меч - Наиль Эдуардович Выборнов

получше, и два поплоше. Но даже те, что поплоше, на голову превосходили снятый мной с трупа Федьки Широкого клинок. Тут хотя бы лезвия в нормальном состоянии, да и острие у каждого было в порядке. На всех славянские клейма, а значит – местной ковки мечи. По сорок-пятьдесят рублей забрать могли бы, но эти-то точно у нас останутся.

Отличный доспех из пластин, наклепанных на основу из черного сукна. Честно говоря, мне очень хотелось на него лапы наложить, да и принадлежал он наверняка Грачу, а убил его я. Если бы это произошло в бою, а доспех был на самом Гавриле, так бы и поступил. Но сейчас ситуация была другая. Сколько такая броня стоила, я даже предложить не мог – триста рублей, четыреста? И зачем он бандиту, тот ведь дружины не водил…

Два доспеха попроще – толстенные кожаные куртки с наклепанными поверх металлическими пластинами. Пластины с умом размещены, на самых уязвимых местах. Да и в целом броня добротная. А вот еще два совсем плохих: там и кожа рассохшаяся, и металл закреплен кое-как. К тому же одна попорчена самострельным болтом. Починить, конечно, можно, но такая защитит только от слабого или случайного удара, таскать на себе станешь разве уж совсем с полной безнадеги.

Лук – уже второй в нашей компании, но этот гораздо лучше: не простенькая однодеревка, а составной. Без тетивы. Зато стрелы, на мой очень поверхностный взгляд, хороши: все как на подбор ладные, одна к одной. И наконечники на них хорошие, граненые, на броню.

Смешно было только то, что из лука никто из нас стрелять не умел, кроме Игната. Но научиться придется, это и так понятно. Это на первое время можно обойтись самострелами, а настоящий воин должен владеть и тем, и другим.

Еще поддоспешники, да полушубки. Стеганки у нас были, но запасные никогда лишними не будут. Да и тулупчики вполне кстати пришлись к приближающейся зиме. Мне в моей воинской куртке уже прохладно становилось, а так будет, что поверх доспеха накинуть.

Оставалось только то, что могло пойти на продажу: две чаши, кубок, покрытый красивыми узорами, небольшое блюдо, и несколько ложек. Все это из металла, похожего на серебро. По крайней мере, они были тяжелыми, и при ударах друг о друга издавали приятный слуху звон. А еще целый мешок металлической посуды, кажется, бронзовой. Она дешевле, конечно, но мы и ее прихватили. Ну и четыре рулона тонкого окрашенного сукна.

Пока разбирали все это добро, Пашка закончил пересчитывать монеты и ссыпал все в один мешок, который торжественно показал нам и с широкой улыбкой сказал:

– Пятьсот девяносто четыре рубля. В шкатулке: три желтых браслета, два белых, цепочка с кулоном, три пары серег и четверо разноцветных бус. Тоже чего-то да стоят, – не удержался и добавил. – Вот это по мне, парни. Одного бандита зарезали, и всю жизнь можно не работать! Да еще четыре сотни, которые за голову его обещали, получим.

– Ты сперва эти деньги получи, да своей головы попытайся не лишиться, – ответил ему Роман.

– Вообще, ты прав, – задумчиво сказал я. – Как бандиты узнают, кто их главаря убил, так караулить начнут у ратуши. Думаешь, туда много народа с головами в мешках приходит?

– Кстати, а что там с головой? – спросил Пашка.

– Да, что с ней будет, – я повернулся, положил окровавленный мешок, в котором лежала отрезанная голова, на край повозки, развернул…

И в этот момент дверь сарайчика открылась, и в помещение кто-то вошел. Я тут же развернулся так, чтобы закрыть своей спиной нашу добычу на случай, если это кто-то чужой, то тут же успокоился. Это был боярин Сергей.

– Мир дому твоему, боярин, – сказал я и низко поклонился. Парни повторили за мной, Пашке при этом пришлось подняться на ноги, а мешок с деньгами он поспешно спрятал за спиной.

– И вам мир, – кивнул княжий мытарь и, явно немного нервничая, спросил. – Ну как у вас? Получилось?

Ничего не ответив, я запустил руку в мешок и за волосы вытянул из нее голову Гаврилы Грача. Боярин подошел ближе, пальцем коснулся носа бандита, заглянул в единственный остекленевший глаз.

– Забавно, – проговорил он и покачал головой. – Надо же, поймали все-таки птичку.

– Поймали, боярин, – как можно более беспечным тоном ответил я. – И, как видишь, голову свернули.

– Как нашли-то? – спросил он.

– Нашли человека его, да расспросили, – пожал я плечами. – У Грача хутор был за городом, там еще озеро рядом такое, сточное. Ну, мы ночи дождались, потом вошли…

– Тихо всунули и ушли! – громогласно пошутил Пашка и сам заржал над своей же шуткой.

Боярин, правда, на его реплику не отреагировал: осматривал трофеи, привезенные нами из разграбленного грачевского хутора. И тут мне пришла идея, что Сергей может нам помочь и со второй частью плана: получением у Анисима награды. Если кто-то из нас придет в ратушу – это будет подозрительно, а если боярин и княжеский мытарь, то вполне нормально. Ему по делам туда ходить положено.

Но только вот, чтобы согласился он, стоило подкрепить свою просьбу хорошим подарком. Я положил голову на мешок, схватил украшенный узорами кубок и с поклоном протянул Сергею.

– Возьми, боярин, – прокомментировал я свои действия. – Если бы не ты, то никогда нам до Грача не добраться.

– Это мне перед вами отдариваться надо за Грача-то, – мотнул головой Сергей, но кубок взял, и вдруг уставился на доспех. Тот самый, что так приглянулся мне. – Посмотреть можно? – спросил он.

Пришлось разрешить. Отложив мгновенно забытый кубок, Сергей подошел ближе к доспеху, погладил сукно, поковырял пальцами заклепки и принялся проверять, насколько плотно пластины прилегают друг к другу. Зацепила броня боярина, значит, не показалось мне, и она действительно добрая.

– Продай, а? – обратился ко мне он. – Четыреста рублей дам.

– Извини, боярин Сергей, – помотал я головой, старательно изображая сожаление. – Не могу я. Мы ведь для того за Грачом и пошли, чтобы денег себе добыть на мечи добрые, да на доспехи.

– А зачем вам оружие и доспехи? – спросил мытарь, не без сожаления отложив великолепную броню, и посмотрел мне прямо в глаза.

И мне вдруг захотелось честно рассказать обо всем. Сказать, что я – сын князя Кирилла, а оружие, доспехи и добрая дружина мне нужна, чтобы завоевать отцовский престол, принадлежащий мне по праву рождения. Нравился мне боярин, честным и открытым человеком казался, помог опять же, почти бескорыстно.

Но здравомыслие перевесило симпатию, и я ответил совсем другое:

– Соврал я тебе, боярин, в первый раз, прости меня. Нет нам пути назад