#7 Печать пожирателя - Илья Соломенный

— Ты думаешь, что служишь справедливости, — сказал я, приготовившись к следующей атаке, — Но на самом деле ты просто убиваешь невинных ради старой войны, которую вы проиграли сто лет назад.

— Проиграли? — в металлическом голосе Дровосека мне послышалась усмешка, — Нет, Марк. Мы только начинаем.

Щупальца снова рванули вперёд, но на этот раз я успел уклониться и контратаковать.

Воздушное лезвие вспороло плечо «экзоскелета», и из раны хлынула кровь, смешанная с маслянистой субстанцией.

Дерьмо… Его тело было не просто модифицировано. Оно было изменено до предела!

Дровосек не заметил, что я подсадил на него немного моих энергожгутов, не поморщился, и вновь двинулся по дуге. Он словно бы никуда и не торопился!

— Зачем ты всё это рассказываешь мне? — спросил я, переводя дыхание, — Думаешь, я поверю тебе?

— Нет, — ответил он, — Но я надеюсь, что ты подумаешь. И поймёшь, что мы не террористы. Мы — необходимость.

Я смотрел на него, оценивая каждый его шаг. Он двигался слишком уверенно для человека, потерявшего большинство своих бойцов и знающего, что скоро тут будет целая армия.

Он контролировал ситуацию. Или, по крайней мере, думал, что контролирует.

— Ты уже чувствуешь, что Иловайский просто использует тебя. Как и все другие высокородные… — продолжил он, медленно приближаясь, — Как это прогнившее насквозь правительство использует всех, кому должно служить!

Он сделал паузу. Затем добавил:

— И знаешь, Марк… Ты тоже не так чист, как думаешь.

Эти слова застали меня врасплох. Я чуть замешкался — и получил удар заклинанием — и тут же щупальцем — в бок, который хоть и пришёлся по щиту, но всё же отбросил меня к полке.

Книги посыпались на пол, однако я сделал, что было нужно — «связал» нас с Дровосеком ещё несколькими энергожгутами.

— Что ты имеешь в виду? — прохрипел я, вставая на ноги.

Снова атаковать дровосек не Он медленно подошёл, не спеша, будто знал, что я никуда не денусь.

— Твои предки, Марк… Они были среди нас. Среди тех, кто вышел против Императора!

— Ты врёшь.

— Проверь. Если выживешь, конечно. Я не прошу тебя верить мне. Я прошу тебя видеть. Видеть, как тебя используют. Как всех нас используют. Ты хочешь знаний? Они там, в тайнике князя. Ты хочешь свободы? Она везде, вокруг нас, надо лишь протянуть руку и не испугаться! Или ты предпочитаешь быть рабом, которому позволили выбрать, какой рукой хозяин будет держать цепи?

Мы остановились у края ритуального круга и встали лицом к лицу, друг напротив друга. В глазах Дровосека не было злобы.

Лишь убеждённость. Глубокая, непоколебимая.

— Почему ты мне это говоришь? — спросил я, — Почему не убьёшь сразу?

— Потому что ты не наш враг, — ответил он, — Ты просто ещё не проснулся. Я не стану убивать тебя. Уходи. Но если ты попытаешься остановить меня, я сделаю это без колебаний. Выбор за тобой.

Он правда пытался завербовать меня⁈

— Ты думаешь, что сможешь меня обратить? — спросил я, приблизившись на шаг.

— Нет, — усмехнулся он, — Я думаю, что ты уже начал сомневаться. А сомнение — первый шаг к истине.

— Зачем ты мне всё это рассказываешь? Что, если я выживу? Если расскажу Иловайскому и всем остальным о том, что ты сейчас наговорил?

Я сделал ещё шаг. Теперь нас разделяла всего пара метров, и я чувствовал всю полноту энергетики Дровосека. Знал, что могу атаковать сейчас!

Но отчего-то хотел поговорить ещё…

— Ты не понимаешь, Марк, — произнёс «экзоскелет» почти ласково, по-отечески, — Именно этого я и хочу. То, что мы устроили сегодня не особо похоже на «скрытую» атаку, верно?

Я нахмурился.

— Хочешь, чтобы я разболтал всем, кто вы такие? Чтобы предупредил остальных?

— Пусть Иловайский узнает, что за ним следили. Пусть другие правители поймут, что их стены и защитники — не гарантия безопасности. Пусть каждый дворянин начнёт подозревать своего слугу, а советник — своего помощника. Пусть страх войдёт в каждый дом, пусть сомнение проникнет в каждое сердце.

— Это не будет так работать, если все будут знать о вас. О том, что вы замыслили.

— Ой ли? — выдохнул Дровосек, — Вы сгниёте в своих подозрениях… Начнёте арестовывать, убивать и пытать тех, кого не надо…

Он сделал паузу, и в этот момент я услышал, как где-то далеко, в дальнем крыле особняка, что-то взорвалось. Грохот эхом отдался в стенах, потолке, даже в полу.

— Ты чувствуешь это? — спросил «экзоскелет», — Это наша музыка. Это начало новой эпохи. Это хаос!

— И вы не выйдете из него победителями.

Я ударил. Взял из Дровосека столько энергии, сколько смог — и едва не рухнул на колени под её потоком, едва успев высвободить поток и снести им десяток стеллажей.

Кажется, и стену пробил где-то справа…

Щупальца экзоскелета снова метнулись в мою сторону, но я уже знал их траекторию. Я уклонился, приземлился на одно колено и ударил в ответ — на этот раз страхом, который так усиленно копил последние недели.

Но Дровосек не упал. Не сдался.

Лишь покачнулся, и из его плеча вырос какой-то амулет…

Я рванул вперёд и в мгновение ока оказался вплотную к противнику.

Внутри его тела, глубоко под защитными слоями, находилась точка питания, которая не позволяла ему полностью «прогунться» под мои способности пожирателя — источник энергии, который связывал его плоть с машиной. Он был защищён несколькими уровнями амулетов и рун, но…

Только если ты не знаешь, как работать с внутренними системами артефактов.

А я знал.

Влив в руку физической энергии, я оторвал бронепластину и ударил в грудь Дровосеку так, что пробил несколько систем, трубок и проводов. Он вскрикнул, щупальца взметнулись, готовые придушить меня…

И тут же упали на пол библиотеки, отсечённые моими воздушными лезвиями.

Силой воздуха я придавил «экзоскелета» к полу, сконцентрировался, и пустил через ладонь с перчаткой волны магии.

Тотчас же активировалась система защиты — вспышка света, разряды молний, мощный удар воздуха, в попытке отбросить меня…

Впустую — усиленный Эфиром щит сожрал все атаки!

Моя энергия проникла внутрь, разрывая связи между магией и технологией. Контур питания дрогнул. Провода начали перегреваться.

Перчатка пожирателя вспыхнула, и я усилил давление. Энергия, которая питала его конструкцию, начала утекать в меня. Движения бившегося на полу Дровосека, всё ещё пытающегося выравться из моих тисков,