Космонавт. Том 2 - Феликс Кресс

— Ничего, душа моя. Ничего не задумал. Да и что вообще может задумать твой старик? — Он подошёл к креслу, сел и похлопал по колену. — Иди сюда. Садись и рассказывай старику, что случилось. Всё, с самого начала и до конца. С подробностями. Что там натворил этот глупец Громов?

Наталья, шмыгнув носом, неуверенно подошла и устроилась у него на коленях, как в детстве. Обняла за шею, уткнулась лицом в плечо.

— Он обещал мне билеты в театр… — начала она.

Михаил Валерьянович кивал и гладил её по спине. А сам думал о другом: «Никто не смеет обижать мою дочь. Никто.»

Тем временем Наталья продолжала свой рассказ, не не замечая, как изменился взгляд отца и заострились черты его лица.

Глава 20

Спустя несколько дней после разговора с Наташей, я сидел в казарме, уткнувшись в учебник. Несмотря на поздний час, здесь было довольно шумно. Кто-то готовился ко сну, кто-то перебрасывался картами, а кто-то, как и я, сидел над конспектами, пытаясь впитать в себя новые знания. В углу тихо потрескивал радиоприёмник — кто-то из курсантов ловил «Маяк», но сквозь шум пробивались лишь обрывки фраз о каком-то партийном пленуме.

Вдруг дверь библиотеки резко распахнулась, и в помещение влетел Зотов. Он огляделся, отыскал взглядом меня и, не медля, рванул ко мне.

— Серёга! — схватил он меня за рукав, подскакивая к столу. При этом глаза его горели от нетерпения, а сам он едва ли не подпрыгивал на месте.

— Ты чего? — я отодвинул книгу.

— Сегодня в Каче событие! — Зотов озирался по сторонам, словно боялся, что его подслушают.

Я мысленно перебрал расписание. Вечером — самоподготовка, потом проверка у старшины. Ничего особенного.

— Какое событие?

— «Боевые слоны» играют! — прошептал он, и глаза его заблестели, как у кота, учуявшего сметану.

Я вздёрнул бровь.

— Кто? — спросил я непонимающе. Такое выражение я знал, но что оно означало конкретно в училище — не знал.

Зотов замер, уставившись на меня с немым изумлением.

— Ты… ты ничего о них не знаешь?

— Нет, — честно признался я.

— Темно-ота-а… — протянул Степан и схватился за голову, затем резко придвинул стул и уселся напротив меня, наклонившись так близко, что мы чуть ли не лбами соприкасались. — Ладно, слушай.

Он оглянулся, убедился, что все по-прежнему занимаются своими делами, и начал рассказ, облизнув губы:

— «Боевые слоны» — это не просто лётчики. Это… — он замялся, подбирая слова, — это легенда. Группа выпускников, лучшие из лучших. Одни прошли войну, некоторые с самого сорок первого. Некоторые выпустились сразу после окончания войны. Летали на «яках», «лаггах», потом пересели на реактивные. Сбивали немцев, японцев, кто-то даже в Корее отметился. А теперь они здесь, в Каче, инструкторами работают.

— Это я понял, но в Каче много хороших инструкторов. Здесь все лучшие из лучших, — сказал я, хотя уже понимал, что отличия всё же имеются.

— Ты не понимаешь, — Зотов поёрзал на стуле и взъерошил волосы. — Они не просто инструкторы. Они… они летают так, будто законы физики для них — рекомендация, а не те самые законы. Вот, например, знаешь Амет-Хана Султана? Дважды Герой, ас с тридцатью личными победами?

Я кивнул. Это и в самом деле легендарная личность, о которой я читал ещё в школе в прошлой жизни. Но, на сколько я помню, он не преподавал в Качинском училище, а стал лётчиком-испытателем в Жуковском после окончания войны. А ещё он тоже участвовал в космической программе. Отрабатывал искусственную невесомость вместе с Гагариным, Беляевым, Титовым и другими на специально оборудованном самолёте.

— Кто ж его не знает, — вслух произнёс я. — Но он же не…

— Да, он не преподаёт у нас, но он выпускник Качи 40-го года! — Степан торжествующе ткнул пальцем в стол, будто и не слыша меня. — И говорят, до 53-го бывал здесь в качестве инструктора. Но это не главное. Легенда гласит: в феврале 45-го он на Ла-7 встретил над Одером пару «мессершмиттов» 262-х. Реактивных, понимаешь? Один зажег с дистанции, а второй… — Зотов сделал драматическую паузу, — зашел ему в хвост. И тогда Амет-Хан дал полный газ в пике. У «мессера» рули клинило — он не успел развернуться и врезался в лес. А наш вытянул за метр от земли!

Я скептически хмыкнул:

— Такой маневр на поршневом самолёте против реактивного — чистая удача.

Из истории я не помнил, чтобы Амет-Хан вёл подобные бои. Так что, вероятно, это и правда были уже курсантские байки, которые переросли в легенды.

— Удача? — Зотов возмущённо засопел. — А ты знаешь о дуэли Амет-Хана с немецким асам?

Я попытался вспомнить, что я об этом читал или смотрел в прошлой жизни, но детали так и не пришли на ум.

— Ну? — жестом поторопил я Зотова.

— Вот ты думаешь, я тебе сказки здесь рассказываю, да? Ладно, вот факт. В марте 44-го, под Крымом, наш Султан устроил такое шоу, что фашисты до сих пор вздрагивают!

Сзади что-то грохнуло и Зотов оглянулся на звук. Я тоже посмотрел. Оказалось, один из курсантов с размаху сел на табуретку, но не рассчитал траекторию и плюхнулся на пол вместе с табуреткой. Зотов отвернулся и ещё тише продолжил:

— Значит, дело было так… Март 1944-го. Крым. Наш полк только перебазировался под Сиваш, оперативная пауза — немцы копят силы. И вдруг над нашим аэродромом слышится рёв мотора сверху. Смотри́т вся эскадрилья: «мессер» пикирует на взлётную полосу, сбрасы́ет какой-то предмет и удира́ет. Все в шоке — как он просочился-то? Что скинул? Оказалось, это был вымпел с запиской. А там наглость чистой воды написана: «Пусть ваш лучший пилот поднимется на 3000 метров. Гарантирую честный бой»

Я усмехнулся, вспомнив эту пятнадцати минутную дуэль. Читал о ней на одном из сайтов когда-то.

— Согласились? — спросил я, чтобы поддержать диалог. Не говорить же Зотову, что я читал об этом на сайте в будущем.

— Амет-Хан сам попросился! — Зотов стукнул кулаком по столу. — Как потом писали, он сказал что-то вроде: «Что мне их графы и бароны? Я сам и хан, и султан!» А потом взлетел на своей «Аэрокобре»… ну на, той самой, что наши лётчики дорабатывали…