Найдёныш - Павел Сергеевич Комарницкий

Осторожный стук в дверь.

— Да, папа. Входи, не мнись у порога.

Иван Иваныч плотно притворил за собой дверь, чтобы не выпускать наружу тепло — начало марта выдалось нынче на редкость морозным, словно зима в последней лютости своей старалась наверстать упущенное.

— Ничего?

— Не знаю, папа, — Бяшка поплотнее закуталась в шаль. — Как это, оказывается, мучительно, сидеть и ждать…

— Морозит тебя? — Полежаев кивнул на шаль. — Ты уж не заболела ли, Бяша?

Девушка чуть улыбнулась.

— Пора уже оставить все эти глупые страхи, папа. Не могу я здесь заболеть.

Пауза.

— Это всё тот романист выдумал, английский писатель. Как злобных захватчиков-марсиан здешние микробы заживо сожрали. Будь так, я бы в первые же дни, как вынули меня из спасательной капсулы, померла… у мамы на руках.

Пауза.

— На самом-то деле всё с точностью до наоборот, папа. Нет на Земле ни одного микроба, который мог бы причинить мне вред. Откуда? Здесь доселе таких зверей и не было сроду…

— Как гнус оборзевший, стало быть, дохнут, — Иван Иваныч был рад поддержать тему. Какую угодно, лишь бы не сидела Бяша вот так, вперив в капсулу эту неподвижный взор.

— В точности так, папа, — вновь улыбнулась девушка. — Попал в мой организм и сдох. Это у вас, у людей, всякие болезнетворные микробы за тыщи поколений успели приспособиться, как половчей вас есть изнутри.

— Хочешь совет? — спросил Полежаев.

— Давай, па.

— Брось ты тут сидеть. Ты своё дело сделала. Когда услышат, тогда и услышат. Когда пришлют за тобой, тогда и пришлют. А так-то всё сердце себе изорвёшь.

— А ведь ты прав, папа, — Бяшка улыбнулась отчётливей. — Полностью прав, абсолютно. Дел что ли в хозяйстве мало? У меня вон новый свитер тебе недовязаннный лежит, и штанишки на лето себе связать надо! Улетать собрался, а ячмень сей — верно?

— То есть абсолютно, — нарочно употребил книжное слово Полежаев. — Мы тут с Охченом ещё по паре сапожек тебе изладили.

— Ого! Спасибо! Это сколько же у меня теперь сапог? — Бяшка принялась загибать пальцы. — Двенадцать пар!

— И все со свежими подмётками, — засмеялся Полежаев. — Бегай весь апрель до полного нехочу!

— Вау!

…

— …Не белы то снеги

Во чистом поле,

Снеги забелелись, забелелися!…

Возчики, как водится, уже крепко поддатые, старательно ревели старинную народную песню. Ладно хоть не «Чёрные подковы», подумал Кулик, достали уже до печёнок своими подковами…

— Так, стало быть, не на Ванавару даже, а на сотню вёрст подале? — кабатчик, в котором следы пролетарского происхождения уже изрядно заплыли жирком благополучия, старательно протирал гранёные стаканы, точно это было богемское стекло.

— Так оно, — подтвердил Леонид Алексеевич, оглядывая прокуренное заведение, не слишком-то многолюдное.

— Так нет же коней, — смотритель заведения, конфискованного Советской властью у прежнего контрреволюционного владельца и теперь исправно работающего на государственную казну, аккуратно расставил помытые стаканы на полочку и залюбовался.

— Совсем? — Кулик добавил пару купюр к уже значительной помятой пачке.

— Совсем, — кабатчик с иронией смотрел на очкастого чудика. Учёный человек, чего взять…

Вздохнув, Кулик извлёк из внутреннего кармана серебряные часы. Часы были его собственные, однако выхода, похоже, не было. И так уже смета трещала по швам.

— А если так?

Смотритель заведения поднёс часы к уху.

— С музыкой?

— Без.

Повертев вещицу, кабатчик положил её поверх купюр.

— Всё равно нет коней, дорогой товарищ.

Он чуть наклонился к собеседнику.

— Вот наган у вас того… отличный наган…

Кулик усмехнулся.

— Это не «наган», а «маузер». Действительно отличная вещь. Вот, глядите, товарищ!

Достав пистолет, Кулик взвёл курок, примерился и нажал на спуск. Трёхлитровая бутыль с разведённым спиртом на полке разлетелась вдребезги.

— Чего творишь, товарищ! — взвизгнул кабатчик.

Широко улыбаясь, начальник экспедиции кивнул на занавеску.

— Вон там, как я понимаю, стоят четыре двухведёрные бутыли. С неразведённым спиртом, ага. Спорим, наугад все четыре кокну? Прямо через занавеску. И акт тут подписывать некому.

— Да найду, найду я вам этих клятых лошадей! Не дурите, товарищ, Богом прошу!

…

Зима, лютовавшая все последние дни, наконец-то выдохлась. И хотя ночью мороз ещё пытался продемонстрировать былую мощь, днём ликующее солнце загоняло его под коряги и вывортни, грозя в самое ближайшее время изничтожить совсем. Снег под солнечными лучами сверкал нестерпимо, споря с самим светилом.

На Тунгуске начиналась знаменитая сибирская «весна света».

Бяшка отломила сосульку, свисавшую с края крыши, осторожно лизнула её.

— Простынешь, — машинально обеспокоилась Варвара.

— Ну раз до сих пор не простыла ни разу, так, верно, и не простыну, — засмеялась девушка. — Я вот думаю… может, там мне и не придётся полизать сосулек.

Пауза.

— Может, там и снега-то никогда не бывает.

— Бяша, а ты сегодня бегать не будешь? — встряла Дарёнка, ошивавшаяся возле сводной сестрёнки.

— Сегодня ещё холодновато, пожалуй, — Бяшка подхватила сестричку на руки. — Но теперь уже скоро. Совсем скоро!

…

— Вы отчаянно смелый товарищ!

— Но тунгусы-охотники же там ходят?

— Да им-то что… Пробежался по тропам, собака соболя или лису там учуяла — бах! — и все дела, шкурку в мешок и айда домой, к тёплой печке. Вы же, как можно понять, в тех болотах рыть намерены? Вот я и говорю!

Заведующий госзаготпунктом фактории Ванавара долил гостю чаю, крепкого, как дёготь. Жена завзаготпунктом подложила на тарелку столичному профессору пельменей, здоровенных, как лапти.

— Спасибо, спасибо, хозяюшка… — вежливо поблагодарил Кулик. — Ну а как иначе? Метеорит тяжёлый, за столько-то лет наверняка в грунт ушёл глубоко. Вы мне вот что скажите — можно тут рабочих нанять?

Завзаготпунктом хмыкнул.

— Смотря каких и смотря для чего. Плотников, положим, найти ещё можно, для переноски тяжестей грузчиков… Но чтобы в ледяной жиже копать — это нет. Никакой тунгус на такое дело не подпишется.

— А если из русских?

Хозяин подумал.

— Из чалдонов тоже сильно вряд ли. Чалдоны в основном мужики самостоятельные. Из пришлых, может… да откуда они тут, на Тунгуске, пришлые-то? Они всё больше вдоль железной дороги обретаются. Их даже в Кежме раз и обчёлся, и те при должностях… Так что, дорогой Леонид Алексеевич, чем в Тайшете по людям бегать, клянчить, проще вам своих рабочих прямо из России привезти. Ей-ей, проще!

— Мда… — Кулик мотнул головой. — Ладно, будем иметь в виду. Но пока что нам достаточно проводника, для предварительной рекогносцировки.

— Ну, проводник, это легче, — завзаготпунктом с хрупаньем разгрыз кусочек рафинада. — Тут у нас на фактории как раз один тунгус живёт, Лючеткан. Раньше охотником справным был, тайгу знает. Ещё помощника своего могу отрядить, если договоритесь.