Найдёныш - Павел Сергеевич Комарницкий

версты, не больше. Люди и лошади совершенно выбились из сил, и было очевидно, что первоначальный план — к вечеру дойти до подножия ближайшего горного хребта, и завтра взойти на него — выполним примерно в той же мере, как и полёт на Луну.

— Нет, как ты хошь, начальник… — Охрим, отряженный на подмогу коренастый мужик с чёрной как смоль бородой сплюнул густую слюну. — Вертаться взад надо. И то ежели к вечеру сумеем.

— Моя-твоя казал, низя тайга такой время ходи! — подал голос Лючеткан. — Никак низя!

— Ты ж утром говорил, два раза тьфу!

— Э! Твоя-моя водка шибко наливай, чего хороши человек не кажи, чего его слыши хоти? Твоя моя слуши, кода моя водка нету! Тода моя шибко умный, да! Кода водка много, моя чего хошь кажи!

— Устами протрезвевших аборигенов глаголит истина, — вконец умученный Гюлих придерживал вконец умученную коняку под уздцы. — Не упорствуйте, Леонид Алексеевич.

Кулик протёр очки рукавицей.

— Ладно… Поворачиваем!

…

— … И на той планете совсем нет деревьев, а только травы. Большие-пребольшие, гораздо выше меня. И цветут во-от такие цветы! И потом вызревают во-от такие ягоды! Сладкие и вкусные, никакого сахару не надо…

Ребятишки сгрудились вокруг богини Огды, как котята вокруг кошки, затаив дыхание. За окном бушевала метель, так, что дребезжали стёкла — зима, днём уже не рисковавшая высовываться из укрытия, ночью решилась-таки пошалить напоследок. И как это часто бывало в последние зимы, Бяша-Огды рассказывала им на ночь самодельную сказку, поскольку все книжные уже закончились. Только сказки эти были не о царевичах-королевичах, коньках-горбунках и серых волках, а об иных мирах, затерянных в бескрайнем звёздном небе. Мирах, куда можно добраться только на волшебном небесном корабле, свободно летающем там, где любая птица умрёт в одно мгновение. Художественный уровень бяшкиных сказок в последнее время вырос настолько, что никакие жюль-верны и уэллсы и близко не стояли — во всяком случае, по мнению местной аудитории.

— А зима там холодная? — не утерпела, вылезла с вопросом Дарёнка.

— Ну что ты, какая зима… Там и слова такого не слышали. Там всегда тепло, и цветы и ягоды одновременно. Одни только ещё цветут, а другие уж зреют, а третьи и вовсе спелые…

Человеческие ребятишки слушали, затаив дыхание, нечеловеческую речь. Огня в бяшкиной спальне по обыкновению не зажигали, и таинственный сумрак доводил атмосферу сказки до сладкой, восторженной жути — только посмей закрыть глаза, и враз окажешься в том ином мире…

Варвара сидела в соседней комнате, слушая сказку через незакрытую дверь, и сердце её сжималось. Бяша… Бяшенька… как жить без неё…

…

— Однако, надо ехать, Вана Ваныч.

Четыре лошади, из них две под вьючными сёдлами, стояли наготове. На одной были навьючены кожаные мешки с пушниной, столь удачно выменянной на трофейную винтовку. Снежный покров, слегка подновлённый было последним ночным бураном, осел под лучами солнышка и явно готовился вскоре потечь. Если не сейчас, то добраться до Ванавары можно будет уже только в июне.

— Ну, с Богом! — Варвара широко перекрестила и мужа, и тунгуса.

Решение отправить торговую экспедицию было принято на общем совете после мучительных и трудных раздумий. Варвара настаивала на отсрочке до июня, Иван Иваныч и Охчен резонно возражали — летом будет работы невпроворот. Но ещё более терзали сомнения насчёт злопамятности советской власти.

Решение, как всегда неожиданное, предложила Бяшка. Караванщикам ведь не обязательно ночевать на той фактории — так? А раз так, то папе ничего не стоит подождать поблизости в кустах, покуда Охчен сдаст пушнину и загрузит соль-порох. С дикого тунгуса какой спрос? Для окончательной же и полной убедительности имеется легенда насчёт отдельного проживания в избушке-зимовье.

Цепочка следов тянулась за уходящим караваном, и жители заимки смотрели вслед. Бяшка возвышалась средь прочих башней, одетая в меховые штаны (сшила-таки Асикай для богини!) и кацавейку поверх вязаного свитера.

— Всё же надела, решилась, — Варвара тронула меховую штанину.

— Я же бегать в них не собираюсь. Я вышла проводить.

Пауза.

— И вообще… что-то подсказывает мне, что с бегом нынче будет трудно.

…

— Сколько мы ещё будем тут сидеть?!

Леонид Алексеевич Кулик был зол донельзя. Шёл апрель[15], а дело не двигалось ни на йоту. Бесцельное сидение на фактории тяготило даже больше, чем снежный поход. Уже давно были пересказаны все столичные байки и анекдоты, и даже шахматные партии исчерпали себя. Ещё раздражало то, что барона фон Гюлиха подобное сидение, по всему видать, вполне даже устраивало. Уже не раз Александр Эмильевич осторожно подводил начальника экспедиции к мысли, что поход ранее июня немыслим. Нет, человек он благородный, и удара в спину ожидать не следует, но вот отношение к делу, ради которого они здесь… как бы это помягче сказать… короче, становилось понятно, что Тунгусский метеорит сам по себе барона не интересует.

На фактории тем временем становилось всё оживлённее — аборигены торопились обменять добытые зимою меха на водку до начала непролазной весенней распутицы. Вообще-то на Ванаваре действовали два торговых заведения, принадлежавшие Госторгу и акционерному обществу «Сырье». Однако это была лишь видимость честной конкуренции, поскольку меж заведениями имелся, как успел убедиться Кулик, наглый картельный сговор насчёт цен.

В конторе Госторга было шумно, воняло застарелым потом, махоркой и плохо выделанными шкурами. Знакомец, дорогой Александр Ермилыч, не отрываясь от дела, приветственно кивнул, Кулик ответил тем же. Завзаготконторой отпускал клиентам порох в картонных круглых банках, рядом крутился «подай-принеси» Лючеткан, ввиду напряжённости трудового будня более-менее трезвый.

— Ва! Лянид Сеич! А моя твоя хороши проводник нашёл, да! От, Охчен! Тайга знат хорошо — уууу!

Немолодой уже тунгус аккуратно раскладывал меха на прилавке, в ожидании, когда приёмщик закончит с предыдущим клиентом.

— Вы действительно хотите искать упавший с неба камень?

— М? — Леонид Алексеевич удивился. Среди местных тунгусов мало кто говорит по-русски без запинки, да ещё и соблюдая падежи-склонения. — Да, действительно. Вы хотите помочь?

— Что значит «хочу помочь»? — в свою очередь удивился абориген. — Я хочу заработать. Почему нет?

Теперь начальник экспедиции смотрел на охотника с изрядным интересом. Вот как…

— И какова же сумма?

— Чего? — изумление тунгуса ещё возросло. — Ааа… понял. Денег не надо, нет. Восемь мешков муки, пшеничной. Два сахару. Ещё чай. И ситец.

— Есть водка, — выложил козырного туза Кулик.

— Водки не надо, табак тоже, — отрезал охотник. — Соль, порох я уже беру. Сейчас.

Взаимное удивление нарастало как снежный ком.

— Вы не употребляете водки? — и только тут Леонид Алексеевич заметил, что обращается к дикарю на «вы».

Тунгус улыбнулся.

— Отчего нет? Но редко.

— Так-с, что