Найдёныш - Павел Сергеевич Комарницкий

сперва один, потом второй… Что будет, если издохнет и эта лошадь? Заставит ли начальник экспедиции своих коллег впрячься в бечеву, угрожая «маузером»? Ещё не так давно он, барон фон Гюлих, с негодованием отверг бы эту мысль. И даже после инцидента с кабатчиком в Кежме отверг бы. А вот сейчас уверенности не было уже никакой. Кто знает, что в голову ущербную придёт? Одно лишь ясно — мысли светлые её не посещают…

— Осторожно, гляди, льдина!

— Пихай её, пихай!

Барон фон Гюлих орудовал неошкуренным шестом наравне с нанятыми варнаками, то отталкивая льдины, всё ещё плывшие с верховьев, то отводя плот от мелей-перекатов… Кулик, впрочем, тоже орудовал, когда приходилось совсем туго. Наравне с варнаками, ага. Но разве доблесть руководителя в том, чтобы и самому пасть среди бездыханных тел соратников? Единственный, кто не орудовал шестом, был тунгус, всё тот же Охчен. Вообще-то поначалу, сгоряча, Леонид Алексеевич настроился было не иметь больше со строптивцем никаких дел, однако вскоре выяснилось, что других проводников, годных на то, чтобы добраться до эпицентра, попросту нет. Лючеткан? О да, после кружки разведённого спирта он готов был идти хоть в эпицентр, хоть к самому чёрту в гости. Вот только было уже очевидно — однажды, проснувшись на рассвете и отойдя по малой нужде, сей проводник молча растворится в тайге. Даже не похмелившись напоследок. Шибко надёжны товарищ, да!

Эх… если бы и он, барон фон Гюлих, имел возможность поступить так же…

— А, едрить тя в дышло! Посадили таки на мель!

— А ты куда смотрел?! Впереди ишо стал!

— А чё я-то, чё я?! Лошадь тянет вона, чего я могу?!

— Что тут у вас? — Леонид Алексеевич, оставив лошадь, которую тянул под уздцы, явился на шум перебранки. — Понятно… А ну все в воду! А ну навались!

…

— Привет.

Рысь, прижав уши и выпустив на всякий случай когти, стояла в боевой стойке. Нет, не то чтобы она так уж боялась этой громадины, чай, не первый раз пересекаются на таёжных тропах. Но, видит кошачий бог, от двуногих любого рода можно ждать чего угодно…

— Я рада, что ты перезимовала, — Бяшка доброжелательно разглядывала маму-рысь с высоты своего роста. — Рысик твой тоже жив-здоров, да ещё как здоров! Чего, опять котята у тебя? И опять трое? Ну-ну-ну… не рычи, не нужно мне больше. Рысик исправно со своей работой справляется. А я тебе гостинец принесла.

Бяшка извлекла из рюкзачка нечто завёрнутое в сыромятную кожу, развернула — в свёртке оказался изрядный кус мяса. Наклонившись, Бяшка положила кусок прямо перед носом лесной кошки. Рысь в полнейшем изумлении переводила взгляд с двуногой дылды на мясо и обратно. Это что… это мне?!

— Ну котята же у тебя, — пояснила Бяшка, оттирая ладошку. — Надо много есть, чтобы молоко не иссякло. Да ты ешь, ешь, не бойся!

Мама-рысь, ухватив кусок, прыгнула в кусты и исчезла из вида. Бяшка, слабо улыбнувшись, проводила её взглядом. Вот дурёха…

Ладно, хватит возиться с кошками. Есть и другие дела в тайге, достойные богини Огды.

…

— Поберегись!

Двадцатиметровый ствол, давно и начисто лишённый ветвей, наклонялся медленно, как в дурном сне, издавая протяжный глухой звук, ни на что не похожий. Наклонившись на достаточный градус, мёртвое дерево вдруг разломилось на куски, и наземь со страшным грохотом рухнули гнилушки, каждая толщиной в добрых пол-аршина.

— Тут гляди в оба! — бросил через плечо Охчен, шагая впереди, как и положено проводнику. — Мёртвы лес, само опасно место!

Ледяная жижа сочилась из торфяников при каждом шаге, противно хлюпая, мертвящий холод вечной мерзлоты ощущался даже сквозь толстые фланелевые портянки. Правда, сапоги, пропитанные загодя рыбьим жиром, покуда держали воду. Но долго ли это продлится?!

Барон фон Гюлих с невольной тоской вспомнил питерскую коммуналку. Ну да, склоки, ну да, бабы визгливые порой друг другу в волосья готовы вцепиться… Нормальная человеческая жизнь. И для контраста — этот вот филиал ада…

— Поберегись!

Ещё один мёртвый лесной великан рухнул с грохотом и скрежетом. За два десятилетия корни деревьев, ободранных дочиста чудовищным взрывом в зените и соответственно пришедшей оттуда ударной волной сильно подгнили, и даже не слишком сильный ветер легко валил древесные трупы. А ветер сегодня разгулялся, что да то да…

— Поберегись!

Древесный труп рухнул буквально в шаге от барона, обдав вонючей ледяной жижей. Шедший следом рабочий в сердцах смачно выругался — струхнул, видать… И вообще, судя по мордам, энтузиазм пролетариев таял с каждым шагом. Когда-то это приведёт к открытому бунту?

Тунгус, ведший товарищей самоубийц по здешнему филиалу ада, вдруг остановился.

— Смотри, начальник. Здесь?

Протерев от грязевых брызг очки, Кулик водрузил их на нос, разглядывая открывшийся пейзаж. В обширной котловине, особенно у северо-восточного ее участка, виднелись десятки плоских кратеров-воронок, весьма схожих с лунными. Их легче всего было заметить в торфянике, обожженном некогда небесным огнём и не успевшем еще восстановить как следует весь свой растительный покров. Воронки имели самый разнообразный поперечник, но чаще — от десяти до полусотни метров.

— Да, это здесь. Молодец, Охчен! Объявляю тебе благодарность!

— Рад стараться, товарищ начальник!

Все загомонили, от души хлопая друг друга по плечам и спине. На мордах пролетариев читалось облегчение на грани детской радости. Как будто вход в рай нашли, честное слово…

— А вы чего такой мрачный, Александр Эмильевич? Устали, понимаю, все мы устали… — Кулик вновь протёр очки. — Ладно! Сегодня по случаю обнаружения мест падения осколков метеорита объявляется торжественный ужин! Александр Эмильевич, распорядитесь!

Вздохнув, барон покопался в припасах и извлёк на свет две банки тушёнки, почти пустые мешки из-под перловки, пшена и муки.

— Это всё, дорогой Леонид Алексеевич.

— Как всё? — Леонид Алексеевич озадаченно моргал.

— Ну так, всё. Можно гулять во всю ширь. На ужин, пожалуй, хватит. На один ужин.

— М-да… — начальник экспедиции в раздумьи почесал нос. — Когда успели?.. Ну да ничего. Охчен!

— Чего, начальник? — тунгус, сидя на поваленном трухлявом дереве, тщательно наматывал свежие, сухие портянки.

— Можно у тебя занять пару мешков муки?

— Не понял… — глаза тунгуса округлились.

— У тебя ж в лабазе всё сложено. Вон Александр Эмильевич с тобой сходит, лошадь есть. На лошадь погрузите муку…

— Теперь понял, — засмеялся Охчен, надевая сапог. Встал, потопал, проверяя, не жмут ли портянки. — Пока, начальник!

Барон фон Гюлих смотрел в спину удаляющемуся проводнику и люто завидовал. Вот же, нашёлся один здравомыслящий среди полоумных…

— Ладно, переживём, — вновь заговорил начальник экспедиции. — Тайга кругом, дичи полно! А сегодня у нас пир!

— Выбираться надо отсюда, начальник, — подал голос один из нанятых варнаков. —