Найдёныш - Павел Сергеевич Комарницкий

— Ростом?! — изумилась сводная сестричка.

— Возрастом, — засмеялась Бяша. — А так-то я уже тогда довольно длинная была!

Свежесрубленная ёлка, распространяя терпкий запах хвои, уже стояла в крестовине, и младшее поколение старательно наряжало лесную красавицу. Игрушки, были, правда, неказисты, зато овеяны легендами старины, поскольку бережно хранились с дореволюционных времён. Пробка из-под шампанского, одетая в фольгу, хрустальный флакончик из-под французских духов… Потеря любой из этих безделушек была нынче в буквальном смысле невосполнима.

— Бяша-Огды, а я дотуда не достаю! — в отличие от сводного братца и сестрички, юные тунгусы предпочитали именовать богиню полным титулом.

— Да не тянись, Варюшка, — девушка отобрала крупную зеркальную бусину у девочки. — Куда её? Сюда?

— Да!

Из кухни в горницу доносились аппетитные запахи. Чёртова заимка готовилась встречать Рождество Господне. Приближался новый, тысяча девятьсот двадцать восьмой год.

— Двадцать лет назад… почти уже двадцать… — Иван Иваныч почувствовал, как перехватывает горло.

Бяшка задумчиво рассматривала крохотное круглое зеркальце, подвешенное на нитке.

— Я порой думаю, па, вот случись ЭТО где-нибудь среди африканских джунглей. И меня бы воспитывали какие-нибудь пигмеи… нет?

— Вряд ли, — Полежаев чуть виновато улыбнулся. — Не хватило бы им ума. Погубили бы они тебя.

Бяшка улыбнулась ответно.

— Как всё же хорошо, что вам с мамой ума хватило!

…

— А где я могу увидеть Леонида Алексеевича Кулика?

Рослый молодой человек, широкоплечий и русоволосый, оглядывал помещение, заваленное всякой всячиной.

— Да тут и можете увидеть, — приветливо улыбаясь, Кулик встал навстречу гостю.

— А! Я вас сразу узнал! — похоже, молодой человек был исконно пролетарского происхождения, без примеси гнилой дворянской крови. — Здравствуйте, Леонид Алексеевич! Моя фамилия Сытин, Сытин Виктор.

— Очень приятно, Виктор… а по батюшке?

— Да ни к чему! — отмахнулся парень. — Не дорос ещё. Просто Виктор, но вам можно и Витя.

— Ну как скажете, Витя, — засмеялся Кулик. — Да вы присаживайтесь, присаживайтесь… Итак, чем могу?

— Ну как же! — парень даже нижнюю губу оттопырил от искреннего недоумения. — Вот тут написано, что вам требуется специалист широкого профиля, но желательно зоолог, в качестве помощника для предстоящей экспедиции.

— Всё верно, требуется. Видите ли, по настоянию Академии и Научного Отдела Совнаркома экспедиции решено придать максимально широкий профиль. Я же, к сожалению, спец в минералогии и геологии, ну как топограф-географ ещё гожусь, в прочих же науках ни бум-бум. А вы, простите, какой именно зоолог?

Парень чуть помедлил.

— Ну… вообще-то я охотовед. Спец по копытным в основном.

— По копытным… — Кулик даже побледнел. — На ловца и зверь…

— Леонид Алексеевич, вам плохо? — парень потянулся к графину с водой.

— Нет-нет, всё уже прошло… — Кулик глубоко вздохнул. — Что ж, Витя… думаю, мы с вами сварим кашу.

…

— … И текли на той планете реки, большие и чистые. Много-много рек! И впадали те реки в озёра, тоже чистые и прозрачные, аж дно на глубине видно. И в тех озёрах да реках жили русалки. Были те русалки тихие, не злые, питались водяными лилиями, и даже рыбок не трогали. А враги у них были, конечно, как… как у всех, кто добр. Только поймать их было трудно, потому как русалки имели одно свойство — когда надо, становиться прозрачными, как вода. Враг глядит в воду и не понимает, что там русалка…

Дети, затаив дыхание, слушали очередную Бяшкину сказку. Слушала и Варвара Кузьминишна, через раскрытую дверь, сидя в соседнем помещении возле лучины и вычёсывая мягкий пух из шерсти-сырца. Вот почему такая несправедливость? Пушкин пару сказок написал, ему слава. Какой-то англичанин несколько романов сочинил, ему почёт и уважение. А тут в глухой тайге такой талант пропадает… Ох, как несправедлива жизнь к Бяшеньке… хоть бы уже прилетел тот корабль, что ли…

— Знаешь, ма, прекрати! — Бяшка башней возвышалась на пороге. — Прекрати меня жалеть каждый раз! Ну ты что, хочешь, чтобы я беспрерывно рыдала?! Даже не думай о нём, поняла?! Ребята, чего надо сказать?

— Я никогда не буду думать об обезьяне с красным задом! — хором продекламировали юные обитатели Чёртовой заимки.

— Вот именно!

…

— … Это всё в багаж! А приборы берём с собой, в купе! Товарищ, будьте добры, где наши купе?

— Сюда, сюда пожалуйте! — проводник сегодня был сама любезность, и сам начальник поезда, без всякого вызова явившийся наблюдать за посадкой товарищей учёных, выглядел весьма приветливо. Ещё бы — прославленная экспедиция видных учёных в присутствии прессы отправляется в тайгу искать золотой метеорит! Событие международного масштаба!

— Аккуратнее, аккуратнее, ребята! Это же сверхточный теодолит, вещь очень ценная!

Энергичная деятельность Кулика вкупе с поддержкой академиков и активностью прессы принесли свои плоды. Помимо скромной лепты от самой Академии, Отдел научных учреждений при СНК СССР отпустил необходимые денежные средства на проведение экспедиции мирового научного значения. Правда, стремление Леонида Алексеевича заручиться поддержкой максимально возможного количества заинтересованных лиц имела и оборотную сторону медали. Одно дело декларировать «комплексную научную экспедицию» с широчайшим охватом всего и вся, и совсем иное — реальная организация таковой. Подавляющее большинство из рукоплескавших на заседании, как выяснилось, отнюдь не горит желанием лично принять участие в героическом походе, сменив уютные кабинеты на антимоскитные сетки, ватники и болотные сапоги. Вот оборудование, это пожалуйста. Всё, всё предоставим в ваше распоряжение, дорогой вы наш Леонид Алексеевич! Вот магнитометр, швейцарской фирмы, цена в валюте — вы даже не поверите… А вот специзделие фирмы «Цейсс», сверхточный горный теодолит, таких в мире по пальцам перечесть… сто тридцать крат труба, точность одна угловая секунда! Вот туточки распишитесь, пожалуйста… ну а как, подотчёт есть подотчёт, теперь вы несёте за приборы ответственность… Ну, всяческих благ вам и удачи в ваших героических свершениях! Так мы рассчитываем на ваши материалы, дорогой вы наш Леонид Алексеевич…

Памятуя о предыдущих мучениях с подбором персонала на месте, Кулик на сей раз вывозил из столиц уже полностью укомплектованную команду. Широкая общественная известность — великая вещь! И не переведутся на Руси молодые энтузиасты, готовые ради блага Отечества лезть хоть к чёрту в пекло. Сейчас пятеро молодых энтузиастов, оформленные в штат как разнорабочие, вкупе с оператором Роскино, прикомандированным к экспедиции, ехали в соседних купе. Да-да, и оператор! Какое же великое историческое свершение без кинохроники?

И лишь об одном Кулик молчал как мёртвый, ни полсловом не обмолвившись даже Вавилову. О следах. Одно такое заявление, и пиши пропало. Вместо широчайшей поддержки научной общественности — медицинские обследования и в перспективе казённая койка под байковым одеялом…

— Уф! Поехали! — Сытин плюхнулся на мягкий диван купе с пролетарским размахом. —