Один ленивый мальчик - Александр Бельский

писцу, да будет он жив, здрав, невредим, о том, что эти два слуги покорных и двадцать семь маджаев и новобранцев, посланные по этому следу в месяц четвёртый перет, день 4-й, пришли доложить мне в этот день во время ужина, приведя двух маджаев..., сказав: «Нашли мы их к югу от конца пустыни, ниже надписи, равно как и четырех женщин, ответили они так, когда спросил я этих маджаев: «Откуда пришли вы» — «Пришли мы от источника Ибхит» ...Месяц четвёртый, день... пришли, чтобы доложить... сказал он об... отправился я по следу... Принесен ему ... патруль. Пришёл я. Сказал он это. Я писал о них в крепости северные. Все дела царского дома, да будет он жив, здрав, невредим, в порядке. Все дела твоего писца, да будет он жив, здрав, невредим, в порядке. Прекрасно услышанное твоим писцом, да будет он жив, здрав, невредим» ... А, вот ещё:

— Сообщите, будьте добры, относительно двух маджаев и четырёх маджаек и двух... спустившихся из горной местности в год 9-й, месяц четвёртый перет, день 27-й. Они сказали: «Пришли мы к слуге фараона, да будет он жив, здрав, невредим». Был поставлен вопрос относительно условий в горной стране. Сказали они: «Мы не слышали ничего, кроме того, что эта горная страна умирает от голода». Так сказали они. Тогда приказал слуга покорный, чтобы они были отпущены в их горную страну в этот же день. Тогда одна из женщин-маджаек сказала: «О, разрешите мне и моему маджаю продать...». Затем подтвердила эта маджайка: «Принесла я это, чтобы торговать»... Но здесь ведь ничего нет о самом главном и опасном?

— О чём, молодой господин? — писец снова был сама безмятежность.

— То есть, ты думаешь, что писать о... не стоит?

— Это вредно и опасно, молодой господин. И преступно.

— Я прошу прощения у достопочтенного писца и склоняюсь пред ним, моля прощения за недоверие моё, и готова продолжить свой рассказ, из которого станет понятно моё смущение и опаска, — сказала светлоглазая маджайка.

— Я не понял, — не обращая на нее внимания, и глядя в глаза писцу продолжил Хори, — в чем преступление? И ещё — мне не нравится, что есть донесения из нашего отряда, о которых я не знаю.

— Ты — идущий впереди этого отряда молодцов. Но я прошу дозволения на оба эти вопроса ответить потом, когда мы будем вдвоём. Мне кажется, сейчас стоит послушать нашу странную гостью.

— Хорошо. Слушаем тебя, — сказал, поворачиваясь к светлоглазой маджайке, юноша.

— Не знаю, как ты, а твой писец и чародейный господин, возможно, поняли, от какой я крови...

Жрец и Минмесу неспешно кивнули, и, чего не ожидал Хори, кивнули также и оба ветерана, Иштек и Нехти.

Хмыкнув, Хори сказал:

— Похоже, я один ничего не понимаю...

— Восточные кланы с гор происходят от первых людей и Идущих следом, а их цари — и вовсе от той же крови, что Ири-Пат*, и, говорят, что у тех, кто сохранил их кровь, светлые глаза. Все вожди, цари и великие колдуны в тех местах такие же светлоглазые, как госпожа, — уважительно приложив руку к груди сказал Нехти, — И, думаю я, что не из простых маджаев происходит она, госпожа та. А колдуны там воистину великие и знающие!

— Так и есть. Я старшая пяти кланов гор колодца Ибхит. И правда то, что край наш умирает от голода, и мы хотим сменять еды на золото. Но не я бы пошла за этим. Есть более важное. Мне нужно было найти слугу царя, да такого, чтоб наверное знать, что не замешан он в злое колдовство.

— Слуга фараона и злое колдовство? Такого не бывает!

— Все бывает, командир, — мрачно сказал Нехти, писец, словно подтверждая, кивнул головой, а жрец согласно вздохнул. Один Иштек никак не выразил своего отношения.

— Как видишь, слуга царёв, твои спутники — и те не согласны с тобой. Посмотрев на вас и послушав, что здесь случилось, я решила не идти дальше в крепости, за меной отправятся остальные. А свою тревогу я отдам вам, и вам её нести дальше.

Пять месяцев назад к нам в клан грифа приехал купец. Обычно приезжают всегда одни и те же купцы, всегда одни и те же и в одно и то же время. У нас мало чего можно выменять, и мало чего мы можем взять. А этот... Он был очень странным для купца. Нет, и товары у него были обычными, и ослы, и вид его, и одежда... Вот только он не торговался так, как это пристало купцу. А охраны было столько, что она обошлась ему больше, не то, что весь его возможный барыш, а больше даже, чем стоил сам товар. С виду он был совсем обычный купец, в недорогой и поношеной одежде. Но вот по пустыне он ходить не умел. Руки его были грязны, но ногти ухожены, а ладони мягки. Торговать он не спешил, а подарки дарил щедро. Говорил со старшими уважительно, охрану держал в твердой руке и не давал им своевольничать с местными людьми. А охрана, хоть с виду и была обычными наемниками из западных мест, вооружены были все одинаково и вели себя ну вот как они, — тут она качнула головой в сторону Нехти и Иштека, — а не как твои дети, хоть они и неплохи... Он интересовался нашими легендами и историями, особенно — нашей самой давней историей, времён первых людей и переселения с островов Блаженных. И нашими колдунами — что они могут, где их найти... Но постепенно стало понятно, что больше всего интересуется он заблудшими душами. У нас про проклятье великой матери известно всем...

И в этот миг дикий протяжный вопль прорезал ночной воздух.

Глоссарий в порядке появления слов в тексте:

Великий Дом — титулатура царя, «Пер о», отсюда, исковерканое греками «фараон»

Ири-Пат — члены кланов, происходящие от первых фараонов-Горов, один из них — сам Имхотеп.

Глава 20

Глава 20.

И снова Хори словно смотрел на всё как будто с небес — отрешённо, спокойно, словно в таком сне, когда все вокруг будто спящие мухи... Жрец хлопал глазами, светлоглазая отшатнулась, её маджаи (а хорошие бойцы, как-то мимоходом подумал молодой офицер) словно исчезли в одном месте и появились рядом со своей госпожой. Они мгновенно перейшли от сонной лени