Fallout: Ядерная Самба - Джон Сан

Боль. Это было первое, что он почувствовал. Тупая, всепроникающая, она вырвала его из вязкой, черной пустоты небытия, в которую он провалился неизвестно когда. Голова раскалывалась, каждый вдох отдавался огнем в обожженных легких. Он попытался пошевелиться, но тело отозвалось таким каскадом мучительных ощущений, что он едва не потерял сознание снова.

Сколько он здесь пролежал? Часы? Дни? Недели? Вокруг был мрак, плотный, почти осязаемый, нарушаемый лишь слабым светом, пробивающимся откуда-то сверху, сквозь узкую щель в завале из бетона и искореженного металла. Воздух был тяжелым, спертым, пахло гарью, озоном и чем-то еще — сладковатым, тошнотворным запахом смерти. Иногда сверху доносился глухой скрежет и шорох — руины «Сердца Змеи» продолжали оседать, хороня под собой тайны Института.

Он лежал на чем-то остром, в неудобной позе. Его институтский комбинезон, и так не новый, превратился в лохмотья, пропитанные кровью и грязью. Тело было покрыто множеством ран — рваных, колотых, ожогов. Контузия гудела в ушах, как растревоженный улей. Жажда была почти невыносимой, горло драло, словно наждаком.

Инстинктивно он сжал правую руку. Пальцы наткнулись на что-то твердое, с острыми гранями. Дата-кристалл Калькулятора. Он все еще был у него, каким-то чудом уцелевший в этом аду, зажатый в его ладони так сильно, что, казалось, врос в кожу. Это была единственная ниточка, связывающая его с недавними событиями, с той страшной правдой, которую он узнал.

Левая рука… Он попытался поднять ее, чтобы осмотреть «Ассистента». Но вместо привычного наручного компьютера на запястье болтался лишь оплавленный, искореженный кусок металла. Мертвый. Окончательно. Он остался один. Без своего главного инструмента, без карты, без связи, без счетчика Гейгера. Слепой и глухой в этом новом, еще более враждебном мире.

Начался мучительный процесс «воскрешения». Превозмогая боль, он заставил себя сесть, потом, цепляясь за обломки, подняться на дрожащие ноги. Каждый дюйм его тела кричал от протеста. Он осмотрел себя. Множество порезов, кровоподтеков, ожогов. Левая рука, которой он пытался прикрыть лицо от взрыва или от виброклинка Умбры, была глубоко рассечена, кровь запеклась на ней уродливой коркой. Нога… он не помнил, как ее повредил, но она тоже была не в лучшем состоянии.

* * *

Первым делом — вода. Он должен был найти воду, иначе долго не протянет. Оглядевшись в полумраке своего склепа — это была какая-то глубокая расщелина или обрушившийся технический туннель, — он заметил в углу небольшую лужу, в которой тускло отражался свет из щели наверху. Вода была мутной, с радужными разводами на поверхности. Радиоактивная, без сомнения. Но выбора не было. Он опустился на колени и жадно припал к ней, глотая теплую, отдающую металлом и гнилью жидкость.

Потом — раны. Он оторвал от своего комбинезона несколько относительно чистых полос ткани и кое-как перевязал самые глубокие порезы. Боль была адской, но он терпел, стиснув зубы. И тут он заметил кое-что странное. Те раны, что он получил в бою с Умброй, те, что казались ему смертельными… они выглядели не так уж и плохо. Края некоторых из них уже начали затягиваться, покрываясь тонкой пленкой новой кожи. И боль… она все еще была сильной, но уже не такой всепоглощающей, как должна была быть при таких повреждениях.

Неужели… неужели это его «Z-серия»? Его проклятое наследие «Проекта Амазония-Генезис»? Ускоренная регенерация? Или это просто агония выживания, когда организм мобилизует последние, скрытые резервы? Эта мысль испугала его не меньше, чем сами раны. Что еще скрывалось в его генетическом коде, какие еще «сюрпризы» оставил ему Институт?

Он потратил еще несколько часов, или, может, целый день — время здесь потеряло всякий смысл, — чтобы найти выход из этой западни. Узкий лаз, заваленный камнями и арматурой, вел наверх. Разгребая обломки голыми, окровавленными руками, он медленно, сантиметр за сантиметром, пробивал себе путь к свету.

* * *

Когда он наконец выбрался на поверхность, его ослепил тусклый, серый свет дня. Воздух был густым от дыма, гари и радиоактивной пыли, дышать было тяжело. Перед ним расстилалась картина апокалипсиса. Огромная, дымящаяся воронка на том месте, где, по его расчетам, должен был находиться вход в «Сердце Змеи». Выжженная, потрескавшаяся земля на километры вокруг. Оплавленные скалы, искореженные, обугленные деревья, превратившиеся в черные скелеты. «Сердце Змеи» было уничтожено. Или, по крайней мере, та его часть, что находилась близко к поверхности. Его самоубийственный план сработал.

Он осмотрелся. Никаких следов Умбры. Никаких следов Изабель или Рауля. Никого. Только ветер тоскливо выл среди руин, гоняя по земле радиоактивный пепел. Он был абсолютно один.

Зед стоял посреди этого рукотворного ада, чувствуя внутри лишь опустошение. Он свободен. От «Сердца Змеи». От Института? Возможно. Но какой ценой? И что теперь? Куда идти в этом мертвом, враждебном мире, где каждый камень, каждый глоток воздуха был пропитан смертью?

Он посмотрел на юго-восток, туда, где за горизонтом, за стеной ядовитых джунглей, лежал Рио-де-Жанейро. Город, который стал для него одновременно и тюрьмой, и полем боя, и, возможно, ключом к разгадке его собственного существования.

Собрав последние остатки воли, он сделал первый шаг. Потом второй. Его израненное, измученное тело двигалось почти на автомате, ведомое первобытным инстинктом выживания. Долгий, мучительный путь обратно только начинался. И он не знал, хватит ли у него сил его пройти.

Глава 57

Глава 57: Эхо Катастрофы

Дорога сквозь пепел и радиоактивные джунгли была сущим адом. Зед, ослабленный и едва державшийся на ногах, двигался на восток, к Рио, полагаясь лишь на инстинкты и смутные воспоминания о карте региона. Его «Ассистент» был мертв, превратившись в бесполезный хлам на запястье. Мачете и старый револьвер с горсткой патронов — вот и все его снаряжение. Раны, полученные у «Сердца Змеи» и до этого, горели огнем, но его тело, похоже, боролось с инфекцией с каким-то неестественным упорством. Возможно, это была одна из «спецспособностей» его Z-серии, о которых он теперь знал чуть больше, чем хотел бы.

Путь занял несколько мучительно долгих дней. Он питался тем, что удавалось найти или убить: гигантскими, переливающимися всеми цветами радуги жуками, горькими кореньями, один раз ему повезло подстрелить из револьвера какую-то мелкую, шестиногую тварь, похожую на крысу-переростка. Воду приходилось фильтровать через обрывки одежды, рискуя подхватить очередную дозу радиации или какую-нибудь экзотическую заразу.

Джунгли вокруг изменились после взрыва «Сердца Змеи». Воздух был тяжелым, пахло гарью и чем-то химическим. Появились новые, еще более агрессивные мутанты — стаи мелких, ядовитых тварей, похожих на скорпионов, но с крыльями, и какие-то уродливые, светящиеся в темноте