Зябрики в собственном соку или бесконечная история - Константин Константинович Костин

Кстати, тут от меня ответа ждут, а я ушел куда-то в себя.

«Завуч» несколько снизила градус строгости, и в ее глазах явственно плескалось любопытство:

— Не подумайте, что мы против вашего поступления, просто — человек приехал из Талгана, не ближний свет, чтобы поступить к нам, не самый, скажем так, известный институт. Вы ведь о нас не слышали, верно?

Похоже, им просто скучно. Последние дни приема документов, все, кто хотел, уже их подали, народу мало, чего б не поболтать с такой необычной личностью, как я?

— Может, молодой человек все же слышал о нас? — кашлянул мужчина в клетчатом пиджаке, роговых очках и с пышными усами, — Наше холодильное оборудование использовалось при строительстве афосинского метро… нет? Не слышали?

— Замораживали плывуны[7]? — всплыло что-то в памяти, где-то когда-то прочитанное.

— Все же слышали?

— Ну… да. Но поступать именно к вам я решил не поэтому…

Говорят, что честность — лучшая политика… Попробуем.

— Когда я ехал сюда, я еще не знал, куда буду поступать. Но в поезде у меня украли все деньги и вещи, я добирался зайцем, питался чем придется… Поэтому, когда нужно было выбирать — меня потянуло в институт, который занимается питанием…

Ершан!

Мое лицо загорелось, как красная лампочка. До меня только сейчас дошло, что я чуть ли не хвастаюсь своим нерегулярным питанием в течение недели перед людьми, которые, возможно, прошли блокаду.

— Вы же не думаете, что мы кормим своих студентов как на убой? — хмыкнул усатый.

— Нет, но в тот момент выбирал желудок, — рискнул пошутить я.

— А сейчас? — строго блеснула очками «завуч» — Не передумаете?

— Может, и передумал бы. Но после ваших слов для меня поступление к вам — как вызов.

— Я, — зашевелился грузный седой мужчина в сером костюме, — в эвакуации был примерно в ваших краях…

Сердце екнуло, но в этот раз обошлось.

— … и, насколько я помню, для талганцев характерна взаимовыручка и тесные родственные связи. Почему же вы не обратились к родным, чтобы они выслали денег, как-то поддержали иначе?

— А еще мы, талганцы, — с гордостью произнес самозваный талганец, — со всеми трудностями справляемся сами. И только там, где не хватает своих сил — зовем родных.

Понятия не имею, так ли это, но, я думаю, не найдется ни одного народа, который не сказал бы то же самое про себя.

— Ну что ж, — сказал Седой — я думаю, стойкий суровый мужчина северных кровей нам пригодится.

Северных? С чего это меня вдруг записали в потомки здешних викингов, или, учитывая мой образ, скорее чукчей… ах, да. Здесь же мир наоборот и север ОРС ближе к экватору, чем юг. Так что, на наши деньги, я — суровый мужчина южных кровей. Абрэк! И кынджал есть!

Седовласый протянул мне руку:

— До встречи на вступительных экзаменах, юноша. Но помните — поблажки не ждите!

— Я справлюсь, — серьезно склонил голову я.

А что мне еще остается?

[1] В Санкт-Петербурге действительно нашли клад — спрятанные в тайнике сервизы, на сумму в несколько миллионов долларов. Только не в 2009 году, а в 2012, сервизы были не золотые, а серебряные, и нашли их не в Чесменской дворце, а во дворце Нарышкиных. Но как герой запомнил — так и запомнил…

[2] «Мало ли в Бразилии Педров!» — цитата из комедии «Здравствуйте, я ваша тетя!»

[3] А вот здесь герой запомнил абсолютно точно. И, если бы он оказался в Москве в 1918 году — мог бы попробовать спасти Ленина. Но… Где оказался — там и оказался.

[4] Герой опять ошибается. Сокрытие от государства найденного клада действительно считалось расхищением социалистической собственности, но в пятидесятые годы за это не расстреливали.

[5] Эта история упомянута в книге А. А. Бушкова «Антиквар»

[6] «И веревочка в дороге пригодится» — цитата из комедии Гоголя «Ревизор». Осип — слуга Хлестакова.

[7] Технологии Института холодильной промышленности на самом деле использовались при постройке ленинградского метро для заморозки плывуна — пропитанной водой вязкой массы из глины или песка, которая затапливала туннели при прокладке линий метро на болотистой территории.

Глава 29

— Кристабраков, «Несчастие ума», — вежливо улыбнулся я библиотекарше за деревянной стойкой.

— Карточку заполните, — не менее вежливо улыбнулась та, хотя в ее глазах мелькнуло некоторое сомнение в том, что этот странный тип в тюбетейке умеет не только читать, но еще и писать.

Опять карточку… Одну на меня уже заполняли внизу: чтобы пройти в читальный зал городской библиотеки номер 16 нужно предъявить паспорт, там на тебя заполнят регистрационную карточку по форме номер 8, выдадут тебе читательский билет в виде сложенной пополам картонки — на которой над надписью «Читательский билет» красуется грозное предупреждение «Без предъявления билета вход в читальный зал запрещен» — и только тогда по скрипучей лестнице, ступени которой выкрашены темно-коричневой краской, ты доберешься до того самого читального зала. Где опять нужно заполнить карточку…

Я взял коричневую ручку и, осторожно макая ее в стеклянный кубик чернильницы, принялся тщательно выводить на карточке кривоватые буквы. Подтверждая опасения библиотекарши по поводу моих способностей к письму.

Уф. Я протянул заполненную карточку… и обнаружил прямо у себя под носом на стойке стопку точно таких же карточек и объявление «Заполняйте карточку для получения книги». Похоже и с чтением у меня явные проблемы…

Через некоторое время мне, в обмен на читательский билет, принесли синюю тонкую книжку в твердом переплете, с портретом совершенно незнакомого мне гражданина на обложке. Гражданин Кристабраков ни на одного известного мне писателя не походил, а походил, разве что, на Бильбо Бэггинса, тоже такой же веселый лысеющий толстячок. Название было написано с очень маленьким пробелом и поэтому белые буквы сливались в «Несчастиеума».

Ну-с, посмотрим, угадал я или нет… И чего это я со словоерсами[1] заговорил, пусть и мысленно?

Я открыл первую страницу…

«Каненька (вдруг просыпается, встает с кресла, оглядывается» Светает!.. Ах, как скоро ночь минула! Вчера просилась спать — отказ'[2].

Есть!

Гражданин Кристабраков — здешний аналог Грибоедова, а передо мной — аналог «Горя от ума», который, если я не ошибаюсь, должен отличаться от нашего варианта разве что именами и датами. А весь остальной текст и фабула — совпадут.

Я положил перед собой тетрадь, купленную за 17 копеек, достал карандаш — видели бы