Курс на СССР: Переписать жизнь заново! - Тим Волков

— Господи! А что врачи говорят?

— Да ничего пока что не говорят…

— Там, с этой аварий, не все так просто, — оглянувшись, понизила голос Светлана. — Лена, скажи?

— Да-да… — девушка, закусив губу, покивала. — Пойдемте хоть в сквер, на скамейку…

День нынче стоял чудесный, золотисто-багряный, тихий, с высоким голубым небом, чуть тронутым прожилками палевых перистых облаков. Что там говорить, «бабье лето».

Здесь, на скамейке, Лена все и поведала. Вернее, поделилась своими сомнениями:

— Понимаешь, Лешка там дорогу-то, как свои пять пальцев, знал. Там поворот резкий, а за ним сразу обрыв. Его местные остряки Курской дугой прозвали. Ну, наши знают, а приезжие частенько бьются. Хотя и знак стоит! Ну, не мог Лешка с него навернуться. Не мог!

Я задумчиво покивал:

— А вдруг что-то с машиной? Тормоза там…

— Да за машиной он всегда следил, — твердо сказала Лена и всхлипнула. — Слухи ходят, выпил… Ну да, перед танцами, бывало, и выпьет немного. Но, чтоб пьяным за руль? Да никогда! А перед этим на него анонимка пришла! Прямо в сельсовет и подбросили, чтоб меры приняли. Мол, пьянствует, за машиной не следит… Ну, вранье все! А Лешка переживал… Я так думаю, это Евшаков все подстроил. Ну, прежний председатель. Лешка с ним в контрах был, обещал на чистую воду вывести… Вот тот и мстит.

— А милиция что?

— Да ничего! Участковый сказал, даже дело возбуждать не будут. Потому как ясно все. Несчастный случай.

— А вы думаете это не так?

— Конечно нет, — серьезно ответила Лена. — Мать Лешкину жалко. Получается, сын пьяница и разгильдяй? А ведь это и не так вовсе!

Я посмотрел на Светлану:

— Свет! А вы еще в колхозе?

— Да закончили уже… Парни только остались. Койки разбирают, вывозят…

— Лена, не плачь… — я уже принял решение. — Я тебя в поселке найду, кое в чем поможешь.

— Ага!

— И уже очень скоро, — подмигнул я. — Приурочим к Дню Конституции.

* * *

Неприятности, цепляясь одна за другую, не давали покоя. Куда катится мир? На Алексея, пытавшегося вывести вора на чистую воду совершено покушение, в чем я нисколько не сомневался, и он попал в аварию, а по городу, под видом обычных граждан, спокойно ходят шпионы. Два таких разных события, но есть что-то, за что можно зацепиться. Точно! Анонимка! На Алексея пришла анонимка, и сыграла роль в решении вопроса об аварии.

Вот бы и мне послать в КГБ анонимку, рассказать о той странной встрече… Интересно, рассматривают в КГБ анонимки? И, с другой стороны, а если Виктор Сергеевич честный человек? Мало ли, почему они там встречались? Нет, лучше уж сначала самому всё разузнать. Через Метель! Пока еще есть время…

Была суббота, короткий день, и я пришел в парк сразу же после обеда. Девчонка в красном свитере крутила хула-хуп, бренчали на гитаре знакомые парни. И да, Маринка тоже была тут, сидела на скамейке, вытянув ноги. Драные джинсы, растянутый свитерок, кеды. Если не присматриваться, обычная вполне девчонка, где-то немножко хиппи. Но, если присмотреться внимательней… Я ж опер, черт подери! В той, будущей жизни…

Да, джинсики драные, но это «Ливайсы», крутая фирмА, не индийский «Милтонс» и не какая-нибудь пошлая болгарская «Рила». Стоят, на минуточку, рублей сто пятьдесят! С рук, естественно. Ну, Метели-то их, наверняка, папашка купил в буржуйском магазине. Свитерок тоже, не цыганская «Монтана». И валявшаяся рядом красно-белая пачка «Мальборо».

— О, Саня! — обрадовавшись, помахал рукой «Леннон». — Что-то нас в прошлый раз не жаловал.

— Проблемы имелись, — я достал из брезентовой сумки бутылку «Золотой осени» по рубль пятнадцать, вполне демократическое пойло и не такое приторное, как «плодово-ягодные» чернила. — Вот, извиниться решил…

— И это правильно, Сань! Это правильно! У нас как раз и плавленый сырочек есть. И ириски!

Ребята одобрительно загалдели. Леннон вытащил перочинный ножик, открыл бутылку…

Метель улыбнулась:

— Что, золотая рыбка? Соскучился? Но, спасибо за вино…

Я снисходительно улыбнулся:

— Дамы первые! Прошу…

Девочка в красном свитере, все звали ее Снежинка, пить отказалась, а вот Мариночка не побрезговала. Выпила, не поморщившись, прямо из горлышка, даже закусывать не стала. Лишь презрительно бросила:

— Что тут и закусывать-то? Что ли коньяк? Но, вкусное вино, спасибо.

— Да, вкусно, — сделав глоток, Леннон поспешно закусил сырочком.

Так полагалось, говорить, что вино, которым кто-то угощает вкусное. Это еще от старых советских хиппи повелось, с конца шестидесятых, а потом плавно перетекло к «митькам». Ну, что же, все правильно. На халяву и уксус сладкий, и хлорка творог, что уж там говорить. Тем более, не такое уж и противное вино. Пивали и похуже!

— Молоток, Сань, что зашел, — патлатый парень в черной водолазке по прозвищу Мик протянул гитару. — Сыграешь?

Ну-у… не отказываться же! Разу ж сам пришел…

Взяв инструмент, я сновала настроил, подтянул колки.

— Вы, кажется, Цоя просили…

Удар по струнам. Аккорды взорвали осеннюю тишь.

'Пустынной улицей вдвоем с тобой куда-то мы идем

Я курю, а ты конфеты ешь…'

Честно говоря, я не думал, что здесь, в провинции, Цой будет так популярен в конце восемьдесят третьего года. Конечно, в определенных кругах, но, все-таки. Наверное, кто-то из учившихся в Ленинграде местных ребят захаживал в Рок-клуб на Рубинштейна. Или просто раздобыл запись… Были ведь студии. Записывали самопальные пластинки пленки, кассеты… Так сказать — «звуковое письмо». Дорого, правда.

«Ты говоришь, что у тебя по географии трояк…»

Нет, слушали хорошо, с благоговением! Некоторые даже подпевали, правда, только состоящий из одного слова припев:

«Ммм… восьмиклассница-а-а…»

Да, до «Группы крови» и «Звезды по имени Солнце» было еще далеко. Впрочем, не слишком. Восемьдесят пятый, Горбачев, Гласность, Перестройка.

Когда кончилась, песня все зааплодировали:

— ЗдОрово, Сань! А еще можешь?

Я пожал плечами:

'Белая гадость лежит под окном,

Я ношу шапку, шерстяные носки…'

Метель не подпевала, лишь загадочно улыбалась и, похоже, думала о чем-то своем. Одной бутылки показалось мало. Ребята скинулись мелочью, бросили жребий на спичках, Леннон побежал за вином. Он долго не возвращался, наверное, в магазине была очередь.

Немного еще посидев, Метель поднялась на ноги. Насколько я успел заметить, она всегда так уходила не прощаясь. Сидит, сидит, оп, и нету уже. Ушла!

Вот и сейчас…

— Держите-ка…

Передав гитару Мику, я догнал