Тучи сгущаются - Лориана Рава

весь быт так, чтобы готовить, стирать, шить и прочее женщины могли вместе. Предполагалось, что тогда на всё это суммарно будет уходить меньше времени, и у женщин будет больше возможностей для участия в политике и прочем. Многие резонно возражали -- кое-где такие эксперименты проводили, и не сказать, чтобы увенчались успехом. Конечно, есть в столовой и стираться в прачечной вполне можно. В армии так делают, но очень мало кто хотел всю жизнь провести как в армии. Кроме того, пища в армии рассчитана на молодых и здоровых, им можно давать одно и то же, а со старостью и болезнями появлялся вопрос об индивидуальной диете. Одному подавай пресное, другому солёное... Да и вкус не особенно учтёшь. Но самые большие проблемы начались, когда европейцы занесли свои болезни, передающиеся через пищу. Тут уж пришлось прикрыть общественное питание ещё сильнее.

Со стиркой вроде не было таких проблем, но не было и преимуществ. Однако теперь, в связи с появлением такой штуки, возможно, общественная стирка переживёт второй расцвет...

-- Я понимаю, что разные амаута понимают вопрос о положении женщины по-разному, -- сказал Асеро. -- Допустим, женщины благодаря изобретению вновь станут стирать совместно. Допустим, у них появится больше свободного времени. Но что во всём этом плохого? Не ты ли сам, Горный Ветер, искал всякие самопрялки и прочие штуки, которые могли бы облегчить изготовление тканей? А она, значит, против таких штук?

-- Увы, против. Вот потому-то я заинтересовался этой историей и заподозрил неладное. Она боится, что эти новшества каким-то боком отразятся на её благополучии.

Золотая Кружевница только гневно сверкала глазами.

-- Отвечай, Главная Ткачиха. Чего ты боялась?

-- Хорошо, государь. Я отвечу. Отвечу, а потом меня хоть с должности снимай. Самое тяжёлое для нас -- это менять число работников. Если работниц недостаток, то не страшно, можно найти новых. Но хуже, когда работниц избыток. Куда мне их девать? А вот эта штуковина не только недостаток способна создать, но и избыток. Ведь придётся сократить производство тонких тканей и увеличить количество грубых. А те, кто умеют ткать тонко, не заходят на более грубую работу переходить. Так что лучше мне проблемы с одной горе-изобретательницей, которая не сумела сделать так, чтобы тонкие ткани не рвались, чем со многими ткачихами.

-- Хм. Дура какая-то, -- сказал Славный Поход, -- вы уж простите воина за грубость, но если бы мы в армии подобным образом проблем избегали, нас бы уже давно испанцы захватили бы. И тебя бы себя обслуживать заставили.

-- Не смей говорить таких грубостей! -- ответила Золотая Кружевница.

-- Говорю как есть. А Киноа я бы посоветовал тебя снять.

-- Это сложный вопрос, -- сказал Киноа, -- за один день не решается.

-- Но ведь она же виновата! У нас если командир виноват, его без разговоров снимают.

-- Да, но встаёт вопрос о замене. Короче, мы это решим не сейчас.

-- Однако есть один момент, который требует её отстранения, -- сказал Искристый Снег. Асеро даже не заметил, как тот вошёл. -- Только что Главная Ткачиха напрямую призналась, что скрыла важную информацию, относящуюся к делу. А это снимает и правомочность судебного приговора в отношении Медокачки, и настоятельно ставит вопрос о снятии с должности.

Брат Медокачки сказал, обращаясь к Асеро:

-- Государь, на то, чтобы установить эту штуку, потребуется часа два времени. И подходящее место.

-- Думаю, что подойдёт баня, предназначенная для моей охраны. Сейчас я позову нашего дворцового водопроводчика.

-- Я уже здесь государь. К сожалению, в бане для дворцовой охраны есть некоторая поломка, так что лучше там ничего не трогать. А починить могу, только когда материалы привезут, а это будет в течение двух дней.

-- А моя баня в порядке?

-- Разумеется, государь.

-- Значит, проводим эксперимент в моих внутренних покоях. Покажи Медокачке и ей брату, где у нас вода в бане подключается.

-- Что ты делаешь, Государь! Это же преступники! -- обиженно взвизгнула Золотая Кружевница.

-- Куда меньшие, чем ты. Против меня они не злоумышляли.

-- А я злоумышляла как будто!

-- Ты хуже. Заботилась о собственном удобстве ценой свободы невинных людей. Разве это не ты, Золотая Кружевница, устроила всё так, что брату Медокачки не давали разрешения покинуть селение?

Та только молчала, поджав губы.

-- Отвечай!

-- Я отвечу, Государь. Но только наедине.

-- Супай с тобой, а сейчас пошли устанавливать аппарат.

Медокачка и её брат возились с аппаратом. Им помогал дворцовый водопроводчик. Зрители суда тем временем тоже прохаживались по саду. Асеро было несколько непривычно, что в его саду так людно. Ну да ладно. Киноа уже собрался уходить, говоря, что придёт часа через два, а пока ему надо заняться другими делами. Асеро сказал ему:

-- Конечно, держать тебя не вправе, но подумай, какая нехорошая получается ситуация. Наши главные мастера боятся новых изобретений и потому могут положить их под сукно, лишь бы не рушилась привычная жизнь. В этом есть очень большой риск опять отстать. Надо что-то сделать, чтобы вот такое не повторялось. А если бы Медокачка не догадалась мне на апелляцию своё дело подать? Любой менее настойчивый изобретатель при таком просто не может ничего протолкнуть, и проигрывает в итоге вся страна.

-- Но что же делать?

-- Во-первых, Киноа, надо изобретения всем твоим Главным Замам демонстрировать. Да и тебе тоже. А дальше уж кто какое мнение выскажет, но тут вероятность того, что полезная задумка попадёт под сукно куда меньше. Кроме того, изобретатель должен иметь возможность написать в столицу, его нужно пригласить, причём такое приглашение должно быть автоматическим разрешением покинуть родной айлью. Как это всё оформить -- ты подумай на досуге.

-- Подумаю. Однако странно, что раньше обходились без таких штук. Раньше все изобретения принимались на ура. Не кажется ли тебе, Государь, что мы теперь как будто устали от новинок?

-- Не знаю, Киноа, но если это так, то это очень скверный признак. Да и потом, что значит устали? Раз есть кому изобретать, значит не устали. А если начальник ленится -- значит, впору его менять другим начальником, который будет относиться к своим обязанностям добросовестнее.

-- Дело не только в начальстве. Простые работники тоже порой против изменений, желают всё делать как раньше. Почему во времена Пачакути плотины усовершенствовали на ура, а теперь всё чаще проскакивает, что итак хватит, чего возиться? Конечно, нам для себя хватает, но ведь