Час в копилке - Владимир Германович Корешков

«Размазанный» сегодня снова был в зале. Лицо его стало обычным, даже редкие помехи не пробегали, но Макс по привычке использовал прежнее прозвище.

– Я постараюсь показать тебе его лицо, – шепнул Макс Авроре, когда вся группа переоделась и приготовилась к разминке, – он сейчас в зале. Можешь глянуть…

– Отстань, а? Три месяца ты пытаешься выдать за маньяка обычного человека! Или даже разных!

- Я опросил всех, никто из ребят не знает мужика на фотографиях в моём телефоне. К кому он приходит, а?

Аврора не успела ответить.

– Парни! – у них за спиной вырос длинный рыжий Артём. Руки его были густо усыпаны волосами цвета меди и крапинками веснушек. Он тут же приобнял за плечи Аврору и Макса. Была у него такая привычка – растекаться по собеседникам. И ещё – называть всех парнями, независимо от пола. – Темка есть классная! В понедельник в клубе «Элеватор» выступает группа «Пиксели».

– О-о-о, – простонала Аврора, – «Пиксели»! Хочу, хочу, хочу! У их фронтмена классные татухи! И басист крутой. Говорят, они сменили барабанщика…

– Да-а-а! Дай пять!

Аврора ударила своей ладонью о Тёмкину, лежащую у неё на плече.

– У меня в «Элеваторе» дядя работает. Кому достать парочку проходок?

– «Мне больше не нужны твои нюдсы…», – запела вдруг Аврора.

– «Мне не нужны твои нюдсы…», – подхватил Тёма, встал перед Авророй, и они начали изображать, будто у каждого в руках микрофоны.

– Нюдсы, е-е-е! Нюдсы, о-о-о!

– Кайф, – одобрил Тёма, когда они оба вдоволь напелись. Макс посматривал на эту парочку с лёгкой иронией.

– Ты что? Не знаешь такой песни? – Аврора скривилась. – Ты, небось, такое не слушаешь? Всё сплошь Моцарта и Баха? А что такое нюдсы знаешь? Могу прислать.

– И я, – засмеялся Тёма.

– Да прекратите вы, – захохотал и Макс, – знаю я, что такое нюдсы. Аврора, присылай. Тёма, не вздумай даже!

– Ути-пути, какие мы разборчивые! – кривлялся Тёма. – Так что, брать на вас проходки?

– Я иду, иду! Точно иду! – тараторила Аврора и тормошила Макса, – Ты ведь со мной? Да? Со мной? Ну скажи, что пойдёшь! Там будет слэм[1]! Без футболок! – и она немного приподняла свой и так не слишком длинный топ.

– У меня в понедельник днюха, и я… – Максим собирался продолжить, что собирался праздновать с мамой, но промолчал.

– Значит, замётано! – Тёма расценил паузу по-своему. – Я дарю тебе проходку на днюху, чувак! Мы идём на «Пикселей»! «Во мне прошла главнейшая из революций…», – снова заголосил он.

– «Мне больше не нужны твои нюдсы», – допела вместе с ним Аврора.

– Начинаем разминку, – голос Леонида Викторовича прервал дурашливые песнопения.

Максим решил, что ему хватит четырёх человек. Всё это будет выглядеть странно… Очень странно, но, если получится, можно потом гастролировать с этим номером. А пока цель одна – показать Авроре истинное лицо «размазанного».

В перерыве он подошёл ко всем, кого хотел задействовать в представлении.

– Так, Игорь и Тёма, вы самые высокие, стойте по краям.

– И что мы будем делать дальше?

– Не спешите, всё объясню. Мишаня, ты встань между ними. А ты, Тимур, уйди чуть назад и стой позади всех. Отлично! Теперь каждый слушайте свою роль! Игорь и Тёма, по моей первой команде поднимите вверх одну руку и делайте такие движения, будто рисуете глаз. Когда скажу: рисуем ухо, переставайте рисовать глаз, а другой рукой машите вверх-вниз. Ты, Тёма, левой рукой, у тебя будет левое ухо. А ты, Игорь, правой. Понятно?

Парни кивнули.

– Ты, Мишань, по моей команде подпрыгивай, а следующим движением расставь широко ноги, потом снова сведи их вместе. И опять подпрыгни. Это будут рот и нос! А Тимур просто черти рукой в воздухе большой круг, стараясь захватить всех…

– Они не поместятся…

– Тогда просто черти в воздухе круг…

– А я? Почему ты не дал мне никакого задания? – Аврора не обиделась, но удивилась.

– А ты просто достань телефон и сфоткай…

– Кого-то конкретного? Или всех вместе?

– Если всё получится, ты поймёшь, когда фоткать… А если не получится, то и фоткать ничего не надо…

Максим сосредоточился и мысленно представил, как переносит на сцену портрет «размазанного». Глаза, рот, нос, уши, овал лица…

– Начали. Игорь, Тёма, рисуем глаз… Мишаня, прыжок, ноги врозь, ноги вместе, прыжок… Тимур, чертишь круг…

Парни на сцене стали махать руками, поначалу движения выходили несинхронными, парни сбивались, смеялись друг над другом и начинали сначала.

– Посерьёзнее! – прикрикнул Макс. – Повторяю. Игорь, Тёма, рисуем глаз! Мишаня, прыжок, ноги врозь, ноги вместе, прыжок… Тимур, чертишь круг! Отлично! Продолжаем! Игорь, Тёма, рисуем уши! Так, каждый своё ухо! Тёма – левая рука, Игорь – правая!

Мало-помалу все стали выполнять свои действия синхронно.

– Игорь, Тёма, глаза. Игорь, Тёма, уши, – командовал Макс.

Прошла пара минут.

– Долго ещё прыгать? – спросил Миша.

– Фоткать пора уже? – уточнила Аврора.

Макс грустно смотрел на сцену. Чушь он придумал… Надо было хоть краски какие-то людям дать… Или блёстки… С чего вдруг в воздухе просто так портрет нарисуется… На всякий случай он ещё раз представил снимок «размазанного» без помех и еле слышно пробормотал:

– Пусть парни сумеют нарисовать этого человека. Без красок, – добавил он.

– Всё, хорош, я устал. – Тёма остановился. За ним прекратили движения и остальные.

– Не получилось? – участливо уточнила Аврора.

– Походу, нет.

– Не расстраивайся.

– Зачем хоть всё это было? – спросил Миша.

– Даже воды в перерыве не успел попить. И поссать, – заворчал Тимур.

В зал возвращались ушедшие на перерыв участники студии. Появился и Леонид Викторович.

– Это что вы мне тут во всю сцену понарисовали? – задал он вопрос от двери. Макс и Аврора уже разбрелись в разные стороны, чтобы повторить текст. Слова мастера заставили их оторваться от листков.

В воздухе, там, где недавно стояла группа машущих руками актёров, светились овалы, полосы и бесформенные линии.

Никто даже не успел пояснить Леониду Викторовичу, что за странные изображения появились