Крушитель - Харитон Байконурович Мамбурин

Спуститься на кухню.

Встретиться взглядами с той, кто уже там.

Ацуко Кирью. Маленькая, меньше всех остальных. Энергичная и ребячливая сорокалетняя женщина, вечно толкающая свою семью на новые бестолковые приключения. Полная противоположность её матери, Шираиши Айки. Абсолютная. Тем не менее, Мана испытывала к этой женщине эмоции. Приязнь. Привычку. Теплоту. Как и ко всем прочим в этой семье.

Кроме Акиры. Его Мана… Нет, неважно.

Женщины готовят завтрак на всю их немаленькую группу. Молча, быстро, не говоря друг другу ни слова. Нет времени. Эна и Асуми приучены рано вставать, они обязательно кинутся помогать, начнется толкотня. Не очень веселая, нелепая. Никому не хочется веселиться. Ацуко который день молчит, начиная немного разговаривать только при муже.

Четвертый день они тут, в далеком полузаброшенном поселке, на окраине которого стоит древний постоялый двор с горячими источниками, управляемый двумя старушками сестрами. Кажется, бабушки последний раз видели регулярных посетителей, когда еще были в возрасте Ацуко. Но это хорошо, это заброшенное место — именно то, что сейчас надо, считает Мана, внимательно следящая за мелькающими руками тихой и неестественно бледной матери семейства.

Вскоре спускаются и все остальные, проснувшиеся к одному и тому же времени безо всяких будильников. Время пробежки.

Теперь у них долгие пробежки, по двадцать километров. После них семья расходится по всему огромному заброшенному дому. Супруги Кирью уединяются в своей комнате, тоже самое делает Эна с Хидэо, а остальные прячутся от Рио, который попросту волочет своих жертв смотреть бесконечные аниме-сериалы на старом телевизоре с видеомагнитофоном. За него, за телевизор, приходится воевать с двумя стариками, но Коджима каким-то образом обыгрывает их в го раз за разом. Так они и живут тут.

Нельзя сказать, что они горюют.

Нельзя сказать, что они в шоке.

Нельзя сказать, что они надеются.

Мир без Акиры. Они не знают его и не знают себя в таком мире.

— «Я могу умереть. Ты останешься одна. Что ты будешь делать?»

— «Попытаюсь умереть тоже. Чтобы не стать…»

— «Я думал над этим вопросом. Есть альтернатива»

— «Альтернатива…?»

Она не знала, жив её муж или нет. Он ничего не сказал ей, ни о чем не предупреждал. Вместо этого, Акира устроил ей пытку.

— Вставай, — слова, обращенные к Асуми, упавшей от простого пинка по ребрам, — Иначе я напишу тебе на заднице слово «дура». Ногтями.

Рио таскает людей смотреть аниме, Мана вызывает их на тренировочный поединок. Правда, свою синеглазую подругу ей нужно бить очень аккуратно, да и к себе относиться с повышенной осторожностью. Они обе беременны. Точнее, в их организмах, измененных каким-то волшебством мужа, находятся уже оплодотворенные яйцеклетки. Чтобы запустить процесс, нужно просто съесть пятикратную дневную норму соли. Чтобы уничтожить его, заставив организмы работать естественно, нужно…

Неважно что.

— Ты как машина… — недовольно бурчит хафу, поднимаясь со скрипучего пола, — Непробиваемая…

— Кому-то нужно оставаться сильным, — безучастно роняет слова Мана, становясь в боевую стойку, — Вы не оставили нам с Рио выбора.

Выбор оставлен ей. Он ужасен. Особенно ужасен в той неопределенности, которую оставил Акира. Она не может решить. Не может решиться. Она не уверена. Ей приходится жить в ужасной пустоте, выполняя лишь свои внешние роли. За что это ей? Почему? Она сделала что-то не так?…или это еще один из его мучительных опытов?

Мана не знала.

К отелю подъезжает машина, удивительно новая по сравнению с царящей вокруг древностью и запущенностью. Из транспорта выходят двое немолодых крепких японцев, терпеливо ожидающих, пока к ним неспешно подойдет Хиро Конго. Мана спешит выйти за бывшим оябуном якудза, её глаза опущены, на губах вежливая улыбка, а в руках массивный спутниковый телефон. Она изображает из себя подчиненную старика… без всякого на то его согласия или ведома.

Разговор между главным гостем и хозяевами уважителен и почти бессодержателен. У Конго интересуются, не нужно ли чего уважаемым гостям, старик степенно отвечает, что все всех вполне устраивает, а ассортимент товаров в лавке этой тихой деревеньки полностью удовлетворяет скромных гостей. Разговор ни о чем, простая проверка, жест вежливости, но Мана… не простой человек, а тот, кто может считать мимолетный жадный блеск прищуренных глаз «хозяина», брошенный на её обтянутые джинсовой тканью бедра.

Это не взгляд восхищения, это нечто другое. Очередной небольшой призрак возможных проблем, в копилку к другим. Камеры в соседних домах, вечно отирающийся у лавки через три дома старик, делающий вид, что не может прожить без своей жены и минуты, ремонт, затеянный на соседней улице. Мелкие детали, которые не может считать даже битый жизнью Конго, слишком уж давно отошедший от активной работы.

Она не знает причин активности местных, но её они не интересуют. Холодный разум, частично не являющийся на генетическом уровне человеческим, допускает те же выводы, какие мог допустить Акира: если местные начнут конфликт по своей инициативе, без внешней поддержки, то будет выгодно их ликвидировать. Безопасность убежища возрастет. А деревня оторвана от мира, здесь нет ни сотовой связи, ни интернета, ничего. Ближайшая связь начинает ловить в пятидесяти километрах, местных пользуются разветвленной системой раций, чтобы общаться.

Еще одна причина, почему к горячим источникам подъезжают с вопросами — спутниковый телефон старика одалживается местными, но разговоры те ведут короткие и совершенно невинные. Второй старик, который из Специального Комитета — далеко не та шишка, рядом с которой можно шалить. Мана полагает, что именно Сакаки-сан является причиной, почему местные себя ведут… осторожно. Она не верит в такую эфемерную вещь как авторитет Конго.

«Вам не должна грозить опасность, но это не значит, что её не будет. Как минимум, на тебя могут оказать давление те, кто захочет паразитировать на моей известности. Обратись к Коджиме»

— Опять приезжали? — хмурая Хиракава встречает их обоих на входе, скрестив руки на груди.

— Мелочи, просто поздороваться, — слабо улыбается ей Конго.

Старик ведет себя естественнее всех, поэтому Мана подозревает, что он знает больше, чем они. Все, что она знает о людях, твердит о том, что потеря Кирью Акиры, первого и любимого внука, должна была если не сокрушить старого бандита, то нанести ему серьезную душевную травму. Однако тот не демонстрирует подобного. Еще одна соломинка на то место, которое простые люди могли бы назвать «надеждой»… но Мана не умеет надеяться, она вычисляет.

— Идем, — говорит она Асуми, взяв последнюю за руку.

— Опять тренировка? — морщится та, но послушно идёт