Крылья за спиной - Саманта Миллс

задача – организовать их столько, чтобы любая деревенская семья могла за полчаса добраться до ближайшего на телеге. Нет никаких причин лишать их доступа к тем же услугам, какими мы располагаем в городе.

Будущее Радежды виделось им иначе, и в него куда лучше вписывались потребности секты, кормившей всех горожан, пока те занимались другими делами. Агро-дэв делился своим добром со всеми в равной доле. Ему угодны были семьи, разветвленные, как корни, чьи усики-побеги от одного куста так тесно переплетались с усами соседей, что не представлялось возможным выдернуть любой из них, не уничтожив весь верхний слой почвы между ними. Для адептов бога земли судьба одного становилась судьбой всех, и сила общины измерялась здоровьем ее самых слабых членов. Для земледельцев это годилось, полагала Земолай, но меха-дэва подходила к делу более прагматично. От бойцов требовался минимальный уровень навыков и умений. Прикрывать собой бестолкового товарища – нелепо. Лучше выгнать, прежде чем из-за него подвергнутся опасности другие. Для меха-дэвы слабость была слабостью.

Они думают, что их утопию можно расширять бесконечно? Ерунда. Сотня людей еще в состоянии прийти к согласию относительно общего блага. Тысяча – передерется уже на стадии определения этого самого общего блага, не говоря уже о путях его достижения.

Гальяна остановилась в библиотеке и принялась рыться на полке с техническими пособиями. Тихо, избегая встречаться с Земолай взглядом, она сказала:

– Элени привела в дело всех нас, но росла она вместе с Рустайей. Ее семья заботилась о нем, когда его родители погибли на заводе. Позже они познакомились с Тимьяном. – Тень улыбки тронула ее губы. – Тимьян вел подпольные уроки чтения для детей работников, представляешь? Они сразу нашли общий язык. А потом, как я уже рассказывала, из деревни на учебу приехала я и встретила Элени. То, что она мне сказала… Я не смогла устоять. И пошла за ней прямо оттуда, а потом влюбилась в Тимьяна и Рустайю, с которыми иначе никогда бы не сошлась. Элени была… она так верила. Ей невозможно было отказать.

Земолай старалась не расслабляться. Не нужны ей их истории. Зачем ей лишний повод для колебаний? Задание должно быть исполнено.

– Не пытайся меня отвлечь, – бросила она. – Что там произошло?

Гальяна замялась, и вот он снова – этот взгляд. Такое расчетливое выражение проскальзывало время от времени у нее в глазах между нервозностью и приветливостью. Земолай заметила подобное в аптеке, а до того ловила в ходе их разговоров, пока сидела в карантинной клетке. Возникало оно всякий раз, когда Гальяна прикидывала ее реакцию на некие неожиданные сведения.

– Когда мы бежали, – медленно заговорила Гальяна, – Меха Водайя прошла через поле моего блокиратора как ни в чем не бывало.

– Значит, твоя игрушка не сработала, кого это волнует? – нахмурилась Земолай. – Ты же понимаешь, что я о другом спрашиваю.

– Но она же работала, – гнула свое Гальяна. – Ты же видела, что случилось с другим воином.

– Митриос. Младенец с крыльями! Рассказывай, где ты была.

Снова разочарование. Гальяна рассчитывала как-то повлиять на Земолай, но какое дело воину до технических заморочек? Все это попытки увести ее внимание от правды, которой девушка не желала смотреть в лицо: это она включила сигнализацию, вследствие чего ее подруга погибла.

– Не важно, где я была, – уперлась Гальяна и, с вызовом вздернув подбородок, спросила: – А вот куда ходила ты?

Они с минуту постояли, упрямо глядя друг на друга, а потом Гальяна вернулась к выбору книг. Земолай внезапно ощутила за пазухой тяжесть, словно спрятанные письма превратились в камень. И тут вспыхнуло раздражение. Она снова позволила себе отвлечься. Ее задача – разделить и атаковать. Создать брешь. Разблокировать маячок Зуба и привести сюда силы Водайи.

– Они знают? – Земолай сердито махнула в сторону двери. – Пахари и остальные твои перебежчики. Знают, что вы строите свое новое общество на той же грубой силе, какую презираете в старом?

Гальяна обернулась, пораженная:

– О чем ты говоришь?

– Зуб, – пожала плечами Земолай, как будто кровь не гудела в ушах. – Вы приволокли его сюда, чтобы пытать.

– Ну… Допросить… – Гальяне явно сделалось неуютно.

– Можно и так сказать, – расхохоталась Земолай. – Я знаю только один способ сломить воина, и это мехалиновый отходняк. Потребуется целый вечер, чтобы он впал в буйство, или дольше, если он получил дозу прямо перед тем, как мы его поймали, но в этом я сомневаюсь. К моменту прибытия Каролина он как раз созреет.

Именно этого крылатые признавать и не хотели. Благодаря мехалину они могли улучшать себя почти бесконечно, но наркотик оставался самым слабым местом в их обороне. Зуб прекрасно понимал, куда угодил. Если он не изыщет способа бежать, то попытается покончить с собой.

– Ты же видела, каково было мне, – настаивала Земолай.

– А нельзя поговорить об этом позже? – попыталась увильнуть Гальяна.

Она прижимала к груди три книги, а глаза у нее покраснели.

– Все начинается с головокружения, с сосущей пустоты в животе, как от голода, – наседала Земолай. – Словно ты промерзла, как никогда в жизни, но тебя вдобавок лихорадит, одежда пропотела насквозь, и тебе так жарко, что мозги начинают давать сбой. Мысли скачут и повторяются – и это, кстати, лучшее время, чтобы вытянуть из пленника нечто связное, прежде чем его начнет выворачивать.

– Земолай… – натянуто позвала Гальяна.

– Боль накатывает такая, какой и представить себе не можешь. Все нервные окончания горят огнем, особенно те, что у тебя в портах. – Земолай снова ощутила себя в клетке и непроизвольно повела плечами, стряхивая фантомную боль. – Собственное тело предает, отвергает твою же машину, загоняет обратно в слабую оболочку, в которой ты родилась. Эта боль бесит. Она унизительна. Ты тратишь годы, десятки лет, чтобы обрести полный контроль над телом, – и в течение нескольких дней утрачиваешь его напрочь. К тому времени, как тебя накрывает безумием, от животного в тебе уже больше, чем от человека, и на прутья своей клетки ты бросаешься потому, что к этому моменту уже лучше ломать кости, чем сидеть неподвижно.

– Земолай, – уже взмолилась Гальяна, – зачем ты мне это рассказываешь?

Ее трясло, она стискивала пальцами книги, прикрываясь ими, словно щитом. Спала она не больше остальных, и горе ее было таким же новым и острым, как у них. Земолай почувствовала укол вины и сердито задавила его. Да, она пинает лежачего. И момент для этого самый подходящий.

– Просто хочу убедиться, что ты понимаешь, в чем участвуешь, – пожала плечами она. – Не сомневаюсь, приятно зайти так далеко, не замарав рук, но ты должна осознавать, как устроен сбор информации.

Она указала