Индульгенция 2. Без права на жизнь - Тимур Машуков

ее отрядом. Могут смениться командиры, а реагируем мы на команды всё так же. Причём, когда тебе прививают эту самую дисциплину, непонятно, на кой-черт она вообще нужна, и только спустя время, порой даже года, понимаешь, что именно благодаря ей ты вообще остался жив.

Вовремя отреагировать на команду, не дать себе зазеваться, даже если очень хочется спать, ежедневные тренировки через «не хочу» — всё это в отряде направлено на то, чтобы мы работали, как слаженный механизм, в ином случае от нас толку будет мало. Да, какие-то отдельные боевые маги могут показать мастер-класс одиночного боя, но надо уметь работать в команде.

Поэтому нужно придерживаться железной дисциплины, как это делают все. В мирное время, когда отряд мог позволить себе расслабиться, больших сорванцов было еще поискать. Абсолютно безбашенные личности, не признающие авторитетов и за малейший косой взгляд бьющие сразу в бубен. Но стоило выехать в рейд, так сразу все менялось.

Можно, например, заниматься физическими тренировками полгода, а потом просто на них забить, потому что нафиг оно надо, если магия полезнее. Именно когда появляются такие мысли, и начинается главная проверка — сломаешься ты под давлением, отойдёшь от намеченного пути или же дойдёшь до конца?

Чем больше об таких вещах думаю, тем все чаще иначе начинаю смотреть на мир. Казалось бы, это не самые важные детали в жизни, но именно на них строится наше восприятие. Если раз за разом не осмысливать причины своего поведения, то рано или поздно наступит чувство стагнации.

Человек застрянет на одном месте, неспособный сдвинуться вперед, хоть сколько-то расширить свои взгляды на мир. Он станет думать однобоко, а затем и вовсе перестанет осознавать, ради чего он вообще занимается этим делом. Он не будет получать никаких эмоций от прогресса, а станет делать то, что делал, на автомате, чисто по памяти. И всё это приведёт к одному — затуханию.

Как только человек потухнет, вся его жизнь превратится в серое существование. У него не останется целей в жизни, а без них у человека пропадёт чувство стремления и хоть какое-то желание что-то делать. Жизнь станет пустой, безрадостной, и очень быстро он впадёт в депрессию, пока снова не найдёт в себе причину жить.

Это как смотреть в стену, которая кажется тебе какой-то не такой. С виду — стена как стена, из глиняного кирпича, покрашена белой краской, что в ней такого? А вот нет, глаза считали какую-то мелочь, передали сигнал мозгу, а вот что именно показалось странным, разум тебе объяснить не может или не хочет, и ты начинаешь вглядываться, прогоняя различные варианты в голове.

Вот взять к примеру Мавку — да, я помню, что она типа богиня, стара как мир и с божественными тараканами в голове. Но глядя на нее, об этом забываешь. Забываешь о вашей разнице.

Со стороны это может выглядеть глупо, но мне лично на такое глубоко плевать. Та же стена может выглядеть обычно, но за одним из её кирпичей может скрываться тайник. Так и здесь — если чем-то она меня зацепила, значит, есть в ней что-то особенное.

Так что не бывает таких совпадений, если только сам мозг не ошибается. Только в моём случае он ошибается из ста случаев один раз.

Или, например, взять меня — моё поведение считают странным, и видимо, списывают это на особенности моего мышления, потому что оно не поддаётся привычной им логике. Не вяжется у них в голове, что восемнадцатилетний парень ведёт себя как матёрый волк, поэтому мозг сам додумывает, откуда взялось такое поведение.

Потому что всё нелогичное выбивается из привычного восприятия мира, а это нашему мозгу не нравится, и он сам достраивает нужную ему картину мира. Поэтому я очень внимательно отношусь к таким вещам.

Ведь по факту этот весь отряд — солянка сборная с приправой из крепкого алкоголя. Все эти люди прожили долгую — или не очень — жизнь, умерли и вот теперь находятся тут, уже целые века несут свою стражу. И их все устраивает. И они, несмотря на прошедшее время, по-прежнему чувствуют себя молодыми и совершают поступки, свойственные именно молодости.

Так, что-то меня на философию потянуло — не иначе, взгляд Мавки, прикипевший к моему заду, стимулирует обычно не работающие части моего головного мозга. Вон, даже Пурген стал бежать аккуратнее, огибая препятствия, а это точно не к добру.

Переговорный артефакт вовсю матерился — дамы у нас очень вежливые и куртуазные. И знают много интересных слов. Я даже выучил несколько, пока неслись через лес. Неслись, правда, недолго — бег занял всего пару минут. Контрольные точки — ну, по крайней мере, эти — недалеко друг от друга находились. У нас минус два бойца — Сигурд с Русланом заняты, а значит, нам придётся обходиться без воздушной поддержки.

Нет, Аленькая, она же Женя, уже летит в своей ступе. Но скорость у неё низкая и высоко летать не может. Зато грузоподъемность у нее хорошая. Так что скинуть кирпич или там бомбу какую на голову супостата вполне себе может и практикует.

Выскакиваем на место, полные решимости задать жару и раздать пиздюля — причем совершенно бесплатно. Мы вот такие бескорыстные, ага.

— Нежить⁈ — возмущенно вопит ни разу не обрадованная этим фактом Мавка. — Откуда она вообще тут взялась?!! Она же только у Первых корней появляется!

— Тут где-то прячется лич! — орет в ответ Василиса, запуская в ходячий труп стрелу света. Тот задергался и тут же превратился в кучу вонючей органики.

— Поберегись!!! — мимо нас проехал Емеля на печке, сходу задавив трех кадавров, а после достал топор и принялся играть в дровосека.

— Видар, в бой не лезь. Ищи того, кто их поднял и привел! — рявкнула Мавка, видя, что я как раз собрался кинуться в драку.

— И как я его найду? — возмутился я.

— Думай. Тебе голова дана не только для того, чтобы из нее чушь нести!

— Все, значит, сражаться, а я думай? Как по мне, нечестно, — буркнул я, спрыгивая с козла.

Этому рогатому не терпелось кинуться в бой. Кажется, у них со Свенельдом спор, кто больше гадов завалит. А проигрывать Пурген очень не любил.

И в этот момент все будто бы замерло — птицы, люди, нежить. Мир моргнул, время будто отмоталось назад. Но виделось теперь все иначе.

Лес встретил нас тишиной. Не той, что рождается между звуками, а той, что высасывает жизнь