Костер и Саламандра. Книга 2 - Максим Андреевич Далин

Что оставалось… Мы вышли из каюты, и Олгрен повёл нас по мёртвому паруснику, который показался мне огромным, словно сказочный мрачный замок. Свита Олгрена приветствовала нас как моряки – и мне хотелось хихикнуть, потому что вампиры-то были большей частью сухопутные. Обычные, гражданские, не морские – даже пара лунных дев, которые очень странно здесь смотрелись. Рыжая красотка, матово-бледная, с вишнёвыми очами, дружески мне улыбнулась – она носила старинный роброн с бантами и лихую треуголку, как моряк прошлого века.

– Все они, – сказал Олгрен, показав на свиту подбородком, – были там, на западе. Здесь – солдаты тёмной государыни, леди… или, в связи с текущими событиями, нам уже не годится обращаться к государыне Виллемине как к тёмной государыне?

– Какая разница, – сказала я. – У Сумерек всё равно другой подход. Вас ведь тоже вампирами звать не совсем правильно, если на то пошло…

Команде Олгрена это определённо польстило – и он сам обозначил согласный кивок. А юнга в костюме пажа приблизительно эпохи Магдалы Прибережной откинул крышку люка – тот люк вёл в какие-то мрачные глубины.

– Трюм, что ли? – спросила я.

Мне представился совершенно фантастический осьминог, который сидит там, внизу, над тонким слоем гнилой воды, – аж передёрнуло.

Но Тяпка спокойно туда сиганула, а Олгрен, довольно ухмыльнувшись, спустился сам, а мне подал руку.

И мы оказались ровно в таком трюме, какой я себе представила: с тонким слоем гнилой воды, в которой копошатся какие-то мелкие морские гады, в тусклом синем свете блуждающих огней… ну только и радости, что мы с Клаем остались стоять на невысоком сухом помосте.

А напротив нас, к столбу, который, видно, поддерживал палубу, были прикованы Гелира и не знакомый мне вампир с длинными тёмными локонами, закрывающими лицо. Запястья в кандалах, кандалы приклёпаны к верхней части столба – вот так вот, руки вверх, опустив голову. По лодыжки в воде.

Как на старинных гравюрах, каторжники перед казнью.

Гелира уже не казалась истлевшим трупом. Всё-таки была похожа на вампира, но только условно: иллюзию живых тел им Олгрен сохранил, а больше ничего – и они почти не светились, а одежда выглядела истлевшими мокрыми тряпками.

Эффектно.

Гелира подняла голову и взглянула на меня. В жизни я не видела такого отчаянного взгляда у вампира – и глаза у неё светились, как тёмные гранаты. Как ни странно, здесь, в трюме у Олгрена, в ней появилось настоящее вампирское достоинство, которого во Дворце я и следа не учуяла.

А Тяпка зарычала.

– Ты хотела поговорить с некромантом, отродье, – сказал Гелире Олгрен. – Так вот. Тёмная леди Карла, тёмный мэтр Клай. Говори.

– Леди Карла, – тихо сказала Гелира тем самым теплейшим чарующим голосом, который меня ещё во Дворце поразил, – милосердия прошу. И покоя. Отпустите мою душу на лоно Господне, во имя всего, что для вас дорого. Я не служила аду, поверьте, лишь помогла тому, кого люблю более Вечности, во имя того, что и сама считала правильным…

– Молчи, Гелира, – вдруг прервал второй пленник. – Не унижайся.

Прошипел! Как змея или разъярённый кот! От него так хлестнуло ледяной злобой, что мой Дар взметнулся стеной огня.

– Полагаю, вы потеряли все права, – сказал Олгрен.

В этот момент я… не то чтоб увидела, нет. Он помнил, что с ним люди, он, похоже, нас берёг, ценил и берёг – так что его истинного облика я не увидела, конечно. Только на миг учуяла, ощутила, больше Даром, чем человеческими простыми чувствами. И содрогнулась.

От громадности этой темно сияющей фигуры, воплощения Предопределённости, жуткой справедливости Судьбы.

Клай придвинулся ко мне, Тяпка спряталась за мои ноги. А мне прятаться было особо некуда.

Я ж ещё и орала на этого вестника Божьего в Сумерках…

Как у меня только язык повернулся с ним заговорить. Сама удивляюсь.

– Олгрен, – сказала я, – ну, она сделала выбор, пусть заплатит за него, да?

– Заплатит, – бесстрастно сказал наш сумеречный адмирал. – Предатели не заслуживают свободы – ни в смерти, ни в посмертии, ни при жизни.

Гелира рывком выпрямилась, вздёрнув голову:

– Я никого не предавала!

– Кроме Кодекса и Творца, – так же бесстрастно возразил Олгрен.

– Это вы предали Творца, это вы! – то ли прошипел, то ли прорычал второй вампир. Его очень красивое лицо стало просто кошмарным, как оскаленный череп. – Ты же служишь водяным демонам, Князь! И мёртвой королеве, мёртвой, кукле, монстру! Кто отродье, разве Гелира?! Нет уж, на троне в Прибережье – отродье! Исчадье! Проклятая кровь Дольфа-чудовища!

– Язык вырву, Лангр, – сообщил Олгрен. Без раздражения, без злобы – констатация факта.

Поэтому очень убедительно.

– Не надо, – сказала я. – Пусть он говорит. Я хочу понять.

– Ты не понимаешь, служанка куклы? – фыркнул Лангр. Смотрел на меня, как хищный зверь, никогда я таких вампиров не видела. – С кем ты связалась! Весь их дом – проклятые твари. Ты не можешь представить – в своей крохотной человеческой жизни… а я помню! Я помню волну смерти в Хрустальном Бору! День, когда я сам горел в гробу, как ведьмак в костре, и вечер, когда взошла луна над площадью, усыпанной трупами, гнилыми трупами и свежими трупами! В мой родной город пришёл демон Дольф – и смертью залил его!

– А резню в Винной Долине ты тоже помнишь? – спросил Клай.

Лангр ужасно ухмыльнулся.

– А Винная Долина должна принадлежать нашей короне, – сказал он с глубоким убеждением. – Мой государь Ричард воевал за неё – и победил.

– Ричард победил Гуго и забрал Винную Долину, а Дольф победил Ричарда и взял её назад, – с явственной улыбкой в голосе сказал Клай. – И отомстил Ричарду. Разве нет?

– Ричард был рыцарь, – сказал Лангр страстно. – Я хорошо его помню. Он был светлый и весёлый, любил жизнь, женщин и приключения… он и сражался как рыцарь. А Дольфу было плевать на рыцарскую честь, доблесть, королевское имя… Он победил с силами ада. Тогда мы решили: никакого ада больше. Никто больше не притащит ад в Перелесье, в наши чистые луга! А уж тем более – правнучка Дольфа, мёртвая ведьма.

У меня аж рот приоткрылся от удивления и ярости. Я много чего хотела сказать, но тут Гелира начала истерически хохотать.

– В томном вальсе кружил я… ваши нежные косточки! – выдохнула она сквозь хохот и слёзы. – И тихонько поскрипывал ваш изящный скелет! Провидческая песенка!.. Уже не в моде на побережье, а?

Я сжала кулаки так, что на правой руке