Сумрачный гений князя Андрея - Августин Ангелов

— Ах, это так неожиданно, снова увидеть вас здесь, в нашей столице! — воскликнула Наташа с наигранным восторгом. Затем ее взгляд стал чуть сочувствующим, а голос тише. — Должна признаться, я была приятно удивлена. После всего, что произошло… вы очень смелая.

Иржина замерла, в ее глазах сверкнул голубой лед, когда она спросила:

— Что вы имеете в виду, княгиня?

— О, не притворяйтесь, — Наташа легким движением коснулась ее руки. — Мой Андрей… он человек сложный. И очень обидчивый. Я знаю, что между вами была… история. Мне искренне жаль.

Это был рискованный ход — играть в сочувствие к женщине, которая пыталась разрушить ее брак. Но, Наташа видела в глазах Иржины не только настороженность, но и усталость. Усталость от постоянной игры, от необходимости всегда быть настороже.

Иржина оценивающе посмотрела на нее.

— Вы необычная женщина, княгиня. Большинство на вашем месте…

— Повели бы себя, как ревнующая дурочка, — закончила за нее Наташа. — Но мы с вами не большинство, не так ли? Мы понимаем, что в этом мире, полном волков, иногда стоит уметь прощать.

Наташа сделала паузу, давая Иржине обдумать свои слова, потом добавила:

— Мне говорили, что вы ищете новых знакомств в салоне моей крестной после вашего недавнего возвращения в Санкт-Петербург. Позвольте мне быть вашей проводницей. Иногда свежий взгляд со стороны… бывает полезен.

Взгляд стареющей виконтессы пронзил молодую княгиню насквозь. Две актрисы высшего класса прощупывали друг друга взглядами с полминуты. Иржина, несомненно, подозревала ловушку. Но предложение было слишком заманчивым. Получить доступ в самое сердце круга, вращавшегося вокруг самых влиятельных людей русской столицы? Да еще и под крылом жены самого Андрея, которая, судя по всему, была готова пойти против воли мужа не то из женской солидарности, не то из желания досадить ему, не то просто по наивности и неопытности? В любом случае, этим следовало воспользоваться. Тем более, что после визита Воронцова на помощь своего мужа в деле сбора разведывательной информации Иржина более не рассчитывала. Но, она пока даже не подозревала, что и сама уже спалилась со своей перепиской с «тетушкой Луизой».

— Вы очень добры, — наконец сказала Иржина, и ее улыбка стала чуть менее натянутой. — Я с благодарностью принимаю ваше предложение.

«Отлично, контакт с этой особой установлен, а дальше поглядим», — сказала себе Наташа.

Глава 25

Вечер продолжался, но окончательный итог подводить Наташа пока не собиралась. На лице ее играла все та же безмятежная, чуть сочувственная улыбка, когда она взяла Иржину под руку и повела ее по салону, представляя то одному, то другому важному гостю. Действовала она с дипломатическим искусством, которому позавидовал бы сам Талейран. Каждое представление сопровождалось легкой, казалось бы, незначительной фразой, которую Наташа вбрасывала в разговор, как бы, между прочим.

— А это граф Орлов-Денисов, наш герой-кавалерист, — говорила она.

И, когда гость отвлекался, шептала Иржине:

— Он в ярости от новых револьверных карабинов для кавалерии. Говорит, они слишком легко стреляют, сложны в обращении, и потому кавалеристы панически боятся взводить курок, чтобы не прострелить себе ногу!

Представляя пожилого сенатора, известного консерватора, Наташа вздыхала:

— Бедный Андрей, он вчера почти до утра спорил с ним о целесообразности паровых тягачей для артиллерии. Сенатор уверен, что лошади надежнее, и, кажется, это мнение нашло поддержку у самого государя. Какая досада!

Иржина слушала, кивала, улыбалась, но в ее глазах застыл напряженный, хищный интерес. Она была опытной охотницей и понимала, что ее ведут на приманку. Но приманка была слишком соблазнительной. Ей подсовывали именно то, за что Париж и Вена платили бы золотом — сведения о внутренних противоречиях, о слабостях, о проблемах в самом сердце русского «военного чуда», создаваемого сумрачным гением князя Андрея.

В какой-то момент Наташа, изображая легкое смущение, отошла под предлогом, что ее зовет крестная. Она оставила Иржину в кругу молодых офицеров, которые с жаром обсуждали последние испытания того самого парового тягача, нового изобретения князя Андрея.

— Чудо инженерной мысли, не спорю, эти «самодвижущиеся повозки»! — горячился один молодой аристократ, поручик конного гвардейского полка. — Но на маневрах у нее лопнула эта… паровая труба, кажется. Боже, был такой грохот и пар, что мы думали, сие чудовище взорвется! К счастью, механик-инженер успел потушить топку. Князь был в бешенстве, слышал, что он даже стекло в своей карете кулаком выбил от досады!

Иржина слушала очень внимательно, стараясь не выдать своего волнения. Эта история идеально ложилась в ту картину технических сбоев и саботажа, о которой ей намекали. Тем временем Наташа, стоя у высокого окна и делая вид, что любуется ночным городом, поймала взгляд человека в довольно скромном камзоле для такого приема, стоявшего напротив. Это был один из людей Андрея, который негласно охранял ее. Он едва заметно кивнул.

План работал. «Удочка заброшена, — думала Наташа, — теперь нужно, чтобы эта рыбина как следует заглотила наживку и не сорвалась с крючка». Мысленно она благодарила мужа за его прозорливость. Он предугадал каждый жест, каждую интонацию Иржины. И теперь австриячка, как марионетка, играла именно ту роль, которую для нее и уготовил Андрей. Ее жадность до информации, тщеславие и страх быть разоблаченной — все это были ниточки, которые Наташа теперь прочно держала в своих руках.

* * *

Вернувшись домой далеко за полночь, Наташа застала Андрея в его кабинете. Он не спал, сидел при свете электрической лампы за чертежами новой корабельной паровой турбины высокого давления, но взгляд его был отсутствующим.

— Ну, сработала ли приманка? — спросил он, отрываясь от чертежной доски.

— Иржина клюнула, — отчетливо, почти по-военному, доложила Наташа, снимая длинные перчатки. — Я накормила ее ровно той смесью правды и лжи, которую мы обсуждали. Она слышала истории о «взрывающихся» трубах паровых тягачей, о «недовольных» новым оружием кавалеристах, о «сомневающемся» государе. Думаю, к утру ее новое шифрованное донесение уже будет готово к отправке в Вену и Париж.

Андрей подошел к жене и взял ее за руки. Его лицо, уставшее и напряженное, смягчилось.

— Спасибо, дорогая, за содействие! Ты совершила настоящий подвиг! Я знаю, как это было для тебя тяжело.

— Не тяжело, — возразила Наташа, и в ее глазах блеснула сталь. — А необходимо. Эта женщина хотела разрушить нашу жизнь. Теперь мы используем ее, чтобы спасти тысячи других. Это справедливо.

Она помолчала, глядя на горящий в камине огонь. Потом проговорила: