Сумрачный гений князя Андрея - Августин Ангелов

Воронцов смотрел на Андрея, и некоторая тревога в глазах генерал-губернатора сменялась твердой решимостью, когда он произнес:

— Хм, твои мины и минометы я видел в деле против турок. Французам не позавидуешь. И я считаю, что твоему дирижаблю необходимо продолжать наблюдение. Я хочу знать о каждом шаге французов. Императора я поставил в известность. Он одобряет наш план. Но, для полной убедительности все-таки необходимо продемонстрировать двору твой новый паровой танк. А то Голицын по-прежнему нашептывает…

Андрей, делая пометки в своем блокноте, сказал Воронцову:

— Скажу прямо, мне надоели эти постоянные колебания первого лица. Грустно, конечно, что в нашем огромном государстве все главные решения зависят от прихоти одного человека. Но, я понимаю, что в такое время живем. Какую-либо смуту сейчас затевать накануне войны смерти подобно. Враги только этого и ждут. Потому нужно сплотиться вокруг царя.

Воронцов вставил:

— Да, ничего не поделаешь, надо время от времени убеждать нашего вечно колеблющегося государя в правоте нашей партии сторонников прогресса, иначе его убедят в обратном наши оппоненты из партии ретроградов. И потому, будь добр, Андрей, организуй поскорее показ возможностей твоей новой боевой техники.

Попаданец кивнул и проговорил:

— Разумеется, я ускорю работы, и мы продемонстрируем двору наш паровой танк во всей красе. А еще я приготовил менее грандиозный, но тоже весьма полезный сюрприз — фотографический аппарат! Им должно понравиться. К тому же, совсем скоро будет достроена железная дорога из Петербурга в Москву, и мы прокатим Александра Павловича и его родню по ней. Но, все это, конечно, лишь показуха, ради ублажения монарха и очередного перетягивания его на нашу сторону. Между тем, обстановка совсем не благостная. Всем нашим заводам я уже приказал перейти на режим военного времени. Мы сейчас сворачиваем производство всего второстепенного, без чего пока можно обойтись. С февраля будем делать только оружие и боеприпасы, а также военную технику. Флот сейчас менее важен, потому заморозим пока слишком материалоемкую постройку кораблей, сосредоточившись на паровых тягачах и бронепоездах, которые мы строим для охраны железной дороги. Также новые дирижабли нужно доделать в первую очередь. И я хочу подготовить и продемонстрировать царю первую партию экспериментальных реактивных огнеметов.

Голос Андрея был спокоен, но в нем слышалась сталь. Игра в кошки-мышки с иностранными разведками и внутренними врагами подходила к концу. Салонные интриги и шпионские страсти отступали перед суровой реальностью: с запада неумолимо приближалась к границам армия вторжения. Но, на сей раз Россия не ждала удара покорно. Она готовилась встретить врага во всеоружии — хитроумным замыслом, рожденным в голове человека, знавшего будущее, которого называли Сумрачным Гением. Война с Наполеоном была уже неотвратима. Вот только, ее сценарий начинал переписываться в абсолютно иной сюжет.

Глава 26

Дни начала января пролетели стремительно. И вот уже должны были состояться испытания первого парового танка на полигоне в Стрельне. Все было готово. Генерал-губернатор Петербурга граф Воронцов приехал вместе с генералом Ермоловым. А государь должен был приехать чуть позже со своей свитой. И теперь все самые важные гости ожидали его, собравшись в застекленном, но хорошо отапливаемом павильоне, стоявшем на возвышенности, откуда открывался прекрасный вид на заснеженные поля и на лес.

Испытания предполагалось проводить в режиме секретности. Потому иностранные атташе приглашены не были. Зато собрался весь цвет генералитета. Приехал даже такой знаменитый военачальник, как Михаил Илларионович Кутузов. Заинтересовавшись новым вооружением, он сразу откликнулся на приглашение знакомого ему князя, получившего за последние годы прозвище в свете Сумрачный Гений. Сам же Андрей давно уже не видел своего бывшего главнокомандующего, при котором служил когда-то адъютантом. И теперь с удовольствием вспоминал вместе с ним не только бой под Аустерлицем, но и удивительный маневр, предшествующий этому: героический марш русских войск перед сражением при Аустерлице длинной более четырехсот верст от Браунау к Ольмюцу. Правда, попаданец об этом, на самом деле, ничего не помнил, вселившись в тело князя лишь в самый разгар Аустерлицкого сражения, но вида он, конечно, не показывал, просто поддакивая Кутузову.

Михаил Илларионович давно был наслышан о бурной деятельности своего бывшего адъютанта. Кутузов, разумеется, знал о том, что Андрей, после завершения им военной карьеры, сделался самым главным военным промышленником страны, за три года скупив почти все основные заводы и построив свои. Кутузов уже ознакомился лично с образцами нового скорострельного оружия, — с револьверами и с револьверными кавалерийскими карабинами на их основе, — и находил их превосходными, хотя и сложными в обращении для плохо обученных солдат. И потому они с Андреем, первым делом, поговорили и о необходимости нового подхода к военной подготовке личного состава. Как выяснилось, князь уже даже и свои собственные училища при военных заводах сумел организовать. И потому был готов предоставить хорошо обученных инструкторов в войска.

У Кутузова по всем вопросам имелось свое собственное мнение. И он охотно делился им с князем Андреем. Причем, Андрей заметил, что старик относится к нему теперь не как к адъютанту, а как к равному. Признавая его заслуги, Михаил Илларионович даже назвал Андрея в разговоре «фельдмаршалом военной промышленности всей России». И это льстило самолюбию попаданца.

По поводу неудач русской армии в противостоянии с французами Кутузов сказал, что неутешительные итоги военных кампаний 1805 года и последующих двух лет связаны не столько с плохим состоянием русской армии, сколько с сугубо внешнеполитическими причинами. Кутузов высказался Андрею прямо и смело, что император Александр Павлович, к сожалению, слабо разбирается в военном деле, зато всегда идет на поводу у ненадежных европейских союзников, воюя больше за их интересы, чем за свои. А союзники эти, по мнению Кутузова, которое Андрей вполне разделял, показали себя неблагодарными и переменчивыми: что Австрия, что Пруссия, что Англия.

Кутузов считал, что император Александр I совершенно зря послушался австрийцев в 1805 году, когда втянул из-за них русскую армию в битву под Аустерлицем, хотя сам Михаил Илларионович тогда возражал против генерального сражения, поскольку русские солдаты были вымотанными после того самого марша из Браунау в Ольмюц. Да и марш этот тоже был вынужденной мерой, его причиной стало то, что австрийцы подвели, вторгшись в Баварию еще до подхода русской армии. Австрийцы были слишком самоуверенными, что и привело тогда их к разгрому и позорным последствиям для Австрии.

А в компании 1806 года, по мнению Кутузова, аналогичным образом действовали и пруссаки. Они тоже не стали ждать подхода русской армии и, в результате,