Обратный отсчет: Равнина - Токацин

фонари. Темнота уступила ему ещё один метр и замерла, снова затвердев посреди коридора. Там она была, когда сармат только выстроил световой «заслон»; там она и осталась, когда он нехотя отвёл сопло сфалта.

— Вот только сунься, — бросил он, тяжело опускаясь в кресло. Чёрная стена стояла поперёк коридора, за яркими «факелами», направленными друг на друга. За ней определённо кто-то был — может, даже и не один.

…Темнота утратила плотность где-то минут за сорок до рассчитанного окончания смены. В очередной раз оглянувшись на туннель, Гедимин увидел светлый коридор, затенённый только в конце, у самого люка. Хмыкнув, он погасил один «факел» — ничего не произошло, лишь яркая освещённость сменилась полумраком.

Через полчаса, не дождавшись ни уплотнения темноты, ни сармата-сменщика, Гедимин с «факелом» в руке выбрался из бункера. Наверху было ещё светлее — ярко сияли поддоны, разложенные вокруг ближайшего ангара, их свет накрывал всю окраину — и бронеход, замерший на «стоянке», и шатры в стороне от него. В жёлтом свете к небу поднимались столбы пара — несмотря на прохладу, туманники «дымили».

— Гедимин! — из-за светового барьера вынырнул Вепуат. Осмотрев броню сармата, он облегчённо вздохнул и широко ухмыльнулся. На его скафандре царапин не было, и все пластины были на месте — похоже, и наверху обошлось без драки.

— Что было? — спросил Гедимин, оглядываясь на душевую; её двери ещё были закрыты, а у дальней стены маячил силуэт в чёрной броне. Вепуат развёл руками.

— Да ничего не было. Ходили по периметру, облучали поддоны. Где-то полтора метра освещённого пространства у нас было. В темноте кто-то лазил, сканер их засёк, но к ангару не сунулись. А у тебя как прошло? Ты же там вообще один был…

Гедимин пожал плечами.

— Тихо. Поглазели на реактор и ушли. Сейчас я их вообще не вижу, — он покосился на сигма-сканер, высматривая характерные полосы ряби. — Чисто. Ушли?

— Ушли, — подтвердил Кенен Гварза, выходя из-за ангара. Изнутри уже доносились шорохи и приглушённые голоса, потом сдвинулась одна из створок внутреннего шлюза.

— Цел? — спросил Гварза, скользнув по Гедимину цепким взглядом. — Реактор, по-видимому, тоже. Кто разрешил покинуть пост⁈ Сиди внизу, Айзек скоро придёт.

…Айзек спустился в бункер через полчаса, покосился на «факел» на стене и одобрительно хмыкнул.

— Так и оставь. Освещение тут не лишнее. Наверху спокойно, можешь идти. Сменимся через двенадцать часов. Ты пока помоги Кенену. Завтра похолодает, нужно собрать все источники тепла в бараке. Ну, и термоизоляция… и вещи из шатра перетащи, куда надо. Судя по туманникам, холодно станет ещё ночью.

— Вода кому-нибудь нужна? — задумался на долю секунды Гедимин. — Надо спустить все цистерны. Сколько холода ждать?

Айзек пожал плечами.

— Семьдесят-восемьдесят, где-то так. С водой не спеши — Бронны и Скогны как раз шли за бочками, пусть наберут, сколько надо.

…В распахнутой настежь душевой шумела вода. У дверей стоял хвостом к ним очень недовольный плоский зверь. К нему была прицеплена волокуша, и в неё как раз затаскивали очередной бочонок. В бочонке булькало. Гедимин посмотрел на Броннов-погонщиков, мешающих зверю отойти от ангара, на отряд сердитых Скогнов с волокушей, заставленной пустыми бочками, и отошёл в тень — на край ужавшегося светового пятна, туда, где «дымили» туманники.

Над растением стоял Вепуат и внимательно смотрел на усохшие края «листа».

— Высушиваются, — хмыкнул он, увидев Гедимина, и тронул туманник когтем. — Не заметил, когда они начали. Видимо, ещё с утра. В темноте было не до них.

Гедимин потрогал «чашу», пощёлкал когтем — она отозвалась глухим стуком. Покровы, недавно сочащиеся слизью и покрытые водой, высохли до деревянной твёрдости. Все наплывы расплющились, и чаша превратилась в тонкостенную воронку, на полметра зарытую в гравий. Верхняя кромка растянулась по ближайшим камням — так они меньше сыпались внутрь «листа».

— Гварза с филками перерыл все шатры, — сообщил Вепуат, махнув рукой в сторону барака. Источники света уже перетащили туда, теперь здание было ярко освещено, а из открытых вентиляционных лючков доносился гомон. Галдели все — и филки, и аборигены, даже нхельви успевали вставить слово. Потом Гварза коротко рявкнул, и стало немного тише.

— Кейек забрал? — Гедимин оглянулся на шатёр. — Где «трилобиты»?

— В машине, — отозвался Вепуат. — Висеть не захотели, положил их на стол, на мешок. Там теплее, может, придут в себя. Кейек забрал, даже из твоего агрегата что-то хотел вытащить, но филки не дали.

Мимо, таща за собой волокушу с поршневой машиной, пробежали двое филков. На полпути к душевой их догнали ещё двое и на бегу закинули в волокушу ворох цветной одежды. Гедимин еле слышно хмыкнул.

— Ты сейчас занят? Помоги мне, пока все при деле, — попросил он Вепуата. — Прикрой спину.

…На дне долины было темнее, чем на холме, и всё-таки это не было похоже на уплотнившуюся темноту, от которой гаснут фонари. Вепуат с двумя «факелами» у пояса стоял чуть поодаль и оглядывался по сторонам, пока Гедимин обвязывал тросом и закреплял на спине «лепёшку» из спрессованных металлических капель. Рэссеновая «руда» и в таком виде была плотной, тяжёлой; вторую заготовку сармат брать не стал, а эту уравновесил сфалтом, перемещённым со спины на грудь.

— Для работы? — спросил Вепуат уже наверху, кивнув на «лепёшку». За шатрами Гедимин положил её на гравий и аккуратно нарезал плазменным потоком на удобные куски. Вепуат взялся перетащить третью часть металла в машину, остальное сармат донёс сам и свалил под ближайшим столом.

— Завтра займусь, — кивнул Гедимин. — Всё равно день потерян. Вот же дурацкий климат…

Вепуат сочувственно хмыкнул. Он стоял над столом, прикрытым защитным полем, и смотрел на «трилобитов». Животные свернулись в бронированные клубки и не подавали признаков жизни.

…На улице было минус семь. Туманники перестали «дымить» и потеряли всякое сходство с живыми существами — проще было принять их за чьи-то норы или ловушки. Из открытой настежь душевой выдуло всё тепло. Воды в цистернах уже не было — Гедимин, набрав, сколько нужно, в скафандр,