Метафизик 1 - Дичковский Андрей

После этих слов Филлиан краснеет и тушуется, в то время как зал накрывает волна гомерического хохота; даже Утриим не удерживается от пары-тройки скупых смешков.

— Ну все, все, — возвещает судья, пытаясь утихомирить зал, — посмеялись и довольно. Давайте к делу. Госпожа Сюпасьянь, вы знаете, зачем вас сюда позвали?

— Чтобы я предсказала тебе будущее, сынок? — хрипловатым голосом откликается Сюпасьянь.

— Что? Нет, не за этим. Мы бы хотели, чтобы вы взглянули на нашего подсудимого, лорда Грэя, и сказали, что... что вы видите в нем.

Клерки вертят кресло, и через несколько секунд я ловлю на себе неморгающий взгляд старухи. Я сглатываю подступивший к горлу ком и пытаюсь унять дрожь в конечностях. Сюпасьянь вытягивает руку и совершает в воздухе передо мной таинственные пассы. Мельком проскальзывает мысль: может ли быть, что она метафизик?..

— Вижу тьму и багровые сполохи. — Сюпасьянь запрокидывает голову назад и начинает трястись, словно в трансе. — Вижу дверь, предназначенную иному... Вижу свет, окутывающий новое тело...

— Г-хм, к-хм. — Утриим привстает. — Ни в коем случае не хочу торопить вас, многоуважаемая госпожа монахиня, но... Быть может, вы скажете нам, правда ли, что этот юноша...

— О, это не юноша, — перебивает его Сюпасьянь. — Это лишь оболочка юноши...

В этот момент я вижу, как выдыхает Илиас — видимо, даже она не до конца была уверена в этой монахине.

— Он вернулся оттуда, откуда смертные не должны возвращаться, и вернулся иным человеком...

— Я услышал достаточно, — говорит Утриим. — Большое спасибо вам, уважаемая...

В эту секунду Сюпасьянь резко подается вперед — так, что я ощущаю ее дыхание на своем лице — и произносит сокровенным шепотом:

— Будь осторожен, Вернувшийся из Тьмы. Твое появление изменило планы многих. Смерть начнет дышать тебе в затылок, когда фигуры сдвинутся с доски...

— Так эта смерть, — впервые за длительный промежуток времени я решаюсь открыть рот, — вроде как и так уже дышит мне в затылок — иначе вас не позвали бы сюда...

Сюпасьянь хмыкает и качает головой — как учитель, видящий, что ученики ничегошеньки не поняли из только что рассказанной темы. Подоспевшие клерки помогают ей подняться и — в гробовой тишине — выводят из зала. Когда дверь за ней закрывается, Утриим утирает ладонью пот со лба и, глянув сначала на меня с Илиас, потом на Конфуция с Фан Лином, что все еще стоят на возвышении для свидетелей, уставшим голосом сообщает:

— Суд удаляется для принятия решения.

Я встаю вместе со всеми, одновременно делая глубокий вдох и выдох. Судя по выражению лица Илиас, все прошло именно так, как она рассчитывала. Мне остается только догадываться, насколько огромную работу она проделала. Как вообще вышла на болотников и уговорила их сотрудничать? Как нашла эту ясновидящую? Как, в конце концов, судья, что должен был вести заседание, занемог ровно в тот момент, когда это было столь необходимо...

Увы, обстановка сейчас не та, чтобы задавать все эти вопросы.

Мы усаживаемся обратно и начинаем ждать. Время тянется в несколько раз медленнее обычного — я успеваю изучить и зал, и многих присутствующих. Попутно обращаю внимание, что одежда жителей столицы значительно отличается от того, что я видел на просторах Семнадцатого Доминиона — здесь тебе и костюмы, и пальто, и элегантные коктейльные платья... Похоже, что столица — это действительно какой-то иной мир.

Мир, в котором, как я надеюсь, у меня будет возможность разобраться.

Пока длится перерыв, я на всякий случай избегаю пересекаться взглядами и с Илиас, и с Фан Лином, и с Конфуцием. А вот на себе я ловлю десятки, если не сотни взглядов. Люди перешептываются, тыкают в меня пальцами, пытаются разгадать, кто я такой на самом деле и не ломаем ли мы с адвокатом дешевую комедию.

Дверь, ведущая в комнату размышлений судьи, скрипит, и мое сердце переходит с шага на галоп, минуя стадию рыси. Держа в руках документы, Утриим движется обратно к кафедре уверенной походкой.

— Суд принял решение. — Утриим оглядывает присутствующих исподлобья. — На основании услышанного и увиденного... — Судья выжидает и обрубает, словно острейшим мечом: — Лорд Грэй признается виновным в нарушении двадцать четвертого закона Кодекса Альянса.

Сердце делает резкий скачок вниз. Спину пробивает сначала ледяным холодом, потом жаром, от которого мое сознание мутнеет. Я не могу поверить тому, что услышал.

Признается виновным...

Эти два слова звучат в моих ушах роковым набатом.

Саркастической издевкой над всеми моими надеждами, над всеми моими амбициями...

Плевком в душу мне. В душу Илиас Тираль, что едва ли не вывернулась наизнанку в этом деле. Плевком в душу всего Семнадцатого Доминиона.

Фан Лин предупреждал меня, еще на той предрассветной тренировке, едва не закончившейся его смертью. Он говорил, что таких, как я и он, здесь всегда ненавидели и будут ненавидеть. Нам — и, видимо, всем тем, кто вступается за нас — попросту нет веры...

Тут же перед глазами всплывают Фан Лин и Лиара, пришедшие позавчерашней ночью в мою камеру... Они ведь уже тогда все понимали. Понимали и предлагали мне выход. А я, дурак, решил, будто знаю, как должен поступить... Мне предлагали жизнь. И я добровольно от нее отказался.