Художник из 50х Том II - Сим Симович

— Прекрасно, — Карим снял пенсе, протер их. — Но сначала позвольте ознакомить вас с новыми документами, поступившими сегодня утром.

Он протянул папку с грифом «Совершенно секретно». Гоги открыл и нахмурился — внутри лежало постановление Совмина о порядке утверждения культурных проектов.

— Что это значит? — спросил он, пробегая глазами текст.

— Новые правила игры, — спокойно ответил Карим. — Все проекты стоимостью свыше ста тысяч рублей требуют согласования с профильными комитетами партии.

Гоги почувствовал, как сжимается желудок. Это означало месяцы бюрократических процедур для любого серьезного начинания.

— Я об этом постановлении не знал…

— Подписано вчера вечером, — Карим листал другую папку. — Вступает в силу немедленно. Плюс вот это распоряжение о создании межведомственной комиссии по культурной политике.

Новый документ был еще хуже. Комиссия включала представителей пяти различных ведомств, каждый из которых получал право вето на любой проект.

— Кто входит в состав комиссии? — хрипло спросил Гоги.

— Представитель ЦК партии, товарищ Жданов. Представитель МГБ, товарищ Серов. Представитель Министерства финансов, товарищ Зверев, — Карим перечислял монотонно. — Представитель Госплана, товарищ Сабуров. И координатор от двадцать восьмого отдела — ваш покорный слуга.

Гоги понял — его заперли в клетку. Любое решение теперь требовало согласия людей, которые никогда не держали в руках кисть или кинокамеру.

— А как же творческая свобода? Художественный замысел?

— Художественный замысел должен соответствовать политическим задачам, — отрезал Карим. — Творческая свобода — это свобода служить народу, а не личным амбициям.

Он достал еще один документ.

— Кстати, вот список проектов, требующих немедленного рассмотрения комиссией. Ваши старые наработки из студии А4+.

Гоги взглянул на список и похолодел. Там значились все его любимые проекты — продолжение «Василисы», серия фильмов по русским сказкам, выставка современной живописи.

— Все это уже утверждено и запущено в производство…

— Было утверждено при старых правилах, — поправил Карим. — Теперь требуется повторное рассмотрение. В соответствии с новыми критериями идеологической выдержанности.

Гоги встал, прошелся к окну. Внизу кипела жизнь большого города, а здесь, в кабинете, плелась паутина бюрократических ограничений.

— Хорошо, — сказал он, возвращаясь к столу. — Тогда давайте рассмотрим ваши проекты по новым правилам.

— Мои проекты уже предварительно согласованы, — невозмутимо ответил Карим. — Я консультировался с членами комиссии на стадии разработки.

— Когда?

— На прошлой неделе. Пока вы были в дороге из Кореи.

Удар был точным и болезненным. Пока Гоги летел домой в самолете, его будущий заместитель уже договаривался с нужными людьми, расставлял фигуры на доске.

— Понятно, — Гоги сел обратно. — И что вы предлагаете?

— Работать в рамках существующей системы, — Карим наклонился вперед. — Я знаю эти механизмы, понимаю, как с ними обращаться. Доверьтесь моему опыту.

— А мои идеи?

— Ваши идеи прекрасны, но нуждаются в… адаптации к реалиям. — Карим открыл очередную папку. — Вот, например, ваш набросок проекта о современном искусстве. Замечательный замысел, но комиссия его не пропустит.

— Почему?

— Слишком абстрактно. Недостаточно конкретных идеологических посылов. Нет четкой связи с задачами коммунистического строительства.

Карим достал ручку, начал делать пометки на полях Гогиного проекта.

— А если переформулировать так: «Искусство как орудие воспитания нового человека», добавить раздел о классовой борьбе в культуре, убрать сомнительные отсылки к западным течениям…

— Это будет уже не мой проект, — возразил Гоги.

— Будет ваш, но жизнеспособный, — парировал Карим. — В нашей системе важно не авторство, а результат. Лучше реализованная идея в измененном виде, чем гениальная задумка в архиве.

Он достал калькулятор, начал подсчитывать что-то в блокноте.

— Смотрите. Ваш первоначальный проект — бюджет два миллиона, срок согласования с комиссией — полгода, вероятность одобрения — двадцать процентов. Мой вариант — бюджет триста тысяч, согласование — две недели, вероятность — девяносто процентов.

Цифры были убийственными. Карим говорил языком эффективности, против которого трудно было возразить.

— А художественная ценность?

— Художественная ценность определяется не амбициями автора, а восприятием зрителей, — отрезал Карим. — Что толку в шедевре, который никто не увидит?

Он закрыл папку, посмотрел на Гоги через пенсе.

— Товарищ министр, я понимаю ваши чувства. Но мы работаем не в студии богемных художников, а в государственном аппарате. Здесь свои законы, своя логика.

Гоги почувствовал, как стены кабинета сдвигаются, сжимая его со всех сторон. Вчера он был министром с неограниченными полномочиями. Сегодня — чиновником, скованным инструкциями и согласованиями.

— И что вы предлагаете?

— Разумный компромисс, — Карим открыл новую папку. — Берем за основу мои проекты как наиболее проработанные, добавляем ваши художественные находки, адаптируем все под требования комиссии. Получаем продукт, который удовлетворит и начальство, и творческие коллективы.

— А меня?

— Вас — в первую очередь, — улыбнулся Карим. — Ведь формально это будут ваши проекты, реализованные под вашим руководством. Успех будет записан на ваш счет.

Ловушка захлопывалась. Карим предлагал Гоги остаться номинальным руководителем, переложив всю реальную работу на заместителя. Удобно, безопасно, но унизительно.

— А если я откажусь?

Карим пожал плечами.

— Ваше право. Но тогда в течение месяца все проекты министерства будут заблокированы комиссией. Сотрудники останутся без работы, творческие коллективы — без финансирования. В итоге вас обвинят в саботаже государственных задач.

— Красивая схема, — горько усмехнулся Гоги.

— Эффективная схема, — поправил Карим. — Я не строил эту систему, товарищ министр. Я просто научился в ней работать.

Он собрал документы в аккуратные стопки.

— Подумайте до завтра. Время не ждет — первое заседание комиссии назначено на послезавтра.

Карим встал, направился к двери.

— И еще один момент, — остановился он на пороге. — Сегодня вечером у нас встреча с директорами крупнейших киностудий. Они хотят услышать новую культурную стратегию из первых уст.

— Чьих уст?

— Ваших, разумеется. Я подготовил тезисы выступления, — Карим положил на стол еще одну папку. — Ознакомьтесь, при необходимости внесите коррективы.

Дверь закрылась, оставив Гоги наедине