Художник из 50х Том II - Сим Симович

с горой документов и горьким пониманием своего положения. Он был министром без власти, руководителем без права принимать решения.

Гоги открыл папку с тезисами выступления. Текст был написан канцелярским языком, полон правильных формулировок и пустых лозунгов. Ни намека на живую мысль или художественное видение.

— Значит, так, — пробормотал он, доставая сигареты.

Карим переиграл его в первом же раунде. Использовал знание системы, связи в аппарате, понимание бюрократических механизмов. Гоги остался с амбициями художника в мире, где правили совсем другие законы.

Но игра еще не закончена. У Гоги был козырь, о котором не знал Карим — опыт человека, который уже однажды сломал систему. В Корее он доказал, что иногда один решительный ход стоит тысячи осторожных маневров.

Вопрос только в том, готов ли он рискнуть всем ради права остаться самим собой.

Глава 13

Гоги провел бессонную ночь, изучая документы и делая звонки старым знакомым. К утру у него был план. Не идеальный, но работающий. Карим переиграл его на знании системы — что ж, пора показать эстонцу, что художники тоже умеют думать стратегически.

В девять утра Гоги вошел в кабинет с папкой под мышкой и улыбкой на лице. Карим уже сидел за столом, разбирая утреннюю почту.

— Доброе утро, товарищ Бесфамильный, — бодро поздоровался Гоги. — Отличные новости!

Карим поднял голову, насторожился. Вчерашний растерянный министр исчез, на его месте был уверенный в себе человек.

— Какие новости?

— Я всю ночь думал над вашими предложениями, — Гоги сел за стол, открыл папку. — И понял — вы абсолютно правы. Нужно работать в рамках системы, использовать существующие механизмы.

Карим нахмурился. Такая быстрая капитуляция казалась подозрительной.

— И?

— И я воспользовался своими полномочиями министра, — Гоги достал документ с официальными печатями. — Подписал приказ о создании Специальной комиссии по художественному качеству культурных проектов.

Карим взял документ, быстро пробежал глазами. Лицо его вытянулось.

— Что это означает?

— А то, что теперь у нас есть две комиссии, — весело объяснил Гоги. — Межведомственная комиссия по культурной политике проверяет идеологическую выдержанность. А моя комиссия оценивает художественный уровень. И обе имеют право вето.

Карим отложил документ, снял пенсе.

— Товарищ министр, это создаст хаос в системе утверждений…

— Наоборот, — перебил Гоги. — Это обеспечит баланс между политикой и искусством. Посмотрите состав моей комиссии.

Карим прочитал список и побледнел. Председатель — народный артист СССР Качалов. Члены комиссии — Эйзенштейн, Довженко, Мухина, Пластов. Все — признанные мастера с мировыми именами.

— Они никогда не согласятся работать в комиссии…

— Уже согласились, — улыбнулся Гоги. — Звонил им лично вчера вечером. Оказывается, все они очень обеспокоены падением художественного уровня советского искусства.

Карим быстро соображал, просчитывая новую ситуацию. Теперь любой проект должен был пройти двойную экспертизу — политическую и художественную. Причем художники могли забраковать идеологически выдержанную, но бездарную работу.

— Это заблокирует всю систему, — сказал он наконец.

— Возможно, — кивнул Гоги. — А возможно, заставит искать настоящий синтез политики и искусства. Не подгонку художественных идей под бюрократические схемы, а создание подлинно ценных произведений с правильным идеологическим содержанием.

Карим встал, прошелся по кабинету. Гоги наблюдал за ним с интересом — впервые видел своего заместителя растерянным.

— Вы понимаете, что это может привести к конфликту с межведомственной комиссией?

— Конечно, — Гоги достал вторую папку. — Поэтому я подготовил еще один документ. Предложение о реформировании всей системы культурного планирования.

Новый приказ был еще более радикальным. Гоги предлагал создать единую надведомственную структуру — Высший совет по культуре при Совете Министров СССР.

— Смотрите, как красиво получается, — объяснял Гоги. — Вместо множества комиссий, дублирующих функции и создающих хаос, — один орган с четкими полномочиями. Председатель — министр культуры, то есть я. Заместители — по одному от каждого заинтересованного ведомства.

Карим понял — его переиграли его же методами. Гоги использовал бюрократическую машину против нее самой, создав структуру, которая ставила его во главе всей культурной политики.

— Этот проект никогда не утвердят в правительстве…

— Возможно, — согласился Гоги. — Но пока он рассматривается, действует статус-кво. А статус-кво означает, что обе комиссии имеют равные права. И пока они не договорятся между собой, ничего не будет утверждаться.

Он встал, подошел к окну.

— Знаете, Карим, вы вчера дали мне ценный урок. Объяснили, что в аппарате важна не правота, а умение играть по существующим правилам. Спасибо за урок.

Карим сел обратно за стол, надел пенсе. Нужно было время, чтобы продумать новую стратегию.

— И что вы предлагаете?

— Сотрудничество, — Гоги вернулся к столу. — Не подчинение одного другому, а настоящее партнерство. Вы — эксперт по системе, я — по содержанию. Вместе мы сможем добиться большего, чем поодиночке.

— На каких условиях?

— Равенство, — четко ответил Гоги. — Все решения принимаем совместно. Все проекты разрабатываем вместе. Никаких тайных согласований, никаких сюрпризов с документами.

Карим долго молчал, обдумывая предложение. Ситуация кардинально изменилась — из позиции силы он попал в положение, где приходилось договариваться.

— А если наши мнения не совпадут?

— Тогда будем спорить до тех пор, пока не найдем компромисс, — ответил Гоги. — Или пока один из нас не убедит другого в своей правоте.

— Хорошо, — кивнул Карим. — Попробуем.

Он достал свой блокнот, начал делать записи.

— Тогда первый вопрос — что делать с сегодняшним совещанием директоров киностудий? Они ждут программное выступление.

— Выступим вместе, — предложил Гоги. — Вы расскажете о новых механизмах планирования, я — о художественных задачах. Покажем, что политика и искусство могут работать в единой связке.

Карим записал, подумал.

— А межведомственная комиссия? Жданов будет недоволен появлением конкурирующей структуры.

— Пусть будет недоволен, — пожал плечами Гоги. — У меня есть прямая линия связи со Сталиным через Берию. Если понадобится, объясню лично необходимость изменений.

Упоминание Сталина подействовало. Карим понял — новый министр не так беззащитен, как казалось. У него есть связи на самом верху.

— Понятно. Тогда работаем по новой