Сибирское образование - Николай Лилин

Мне понравилось его чувство юмора; я понял, что могу расслабиться.

Мы сели, сказав, что ему не стоит беспокоиться о нас. Пока мы втроем передавали по кругу чашку с чифиром, Фингер открыл письмо от нашего Опекуна. Через несколько мгновений он сказал:

«Я должен вернуться с вами в ваш район; здесь сказано, что они хотят, чтобы я выступил…»

Мы с Мэлом посмотрели друг на друга. Нам пришлось бы рассказать ему о нашем приключении; было бы предательством брать с собой человека, не сказав ему, что ты в беде.

Я решил выступить с речью; позволив Мэлу говорить, я бы только все усложнил. Я набрал в легкие воздуха и выпалил все это: моя война со Стервятником, ловушка, расставленная Биэрдом и его бандой юных наркоманов, школа…

Фингер внимательно слушал, следя за каждой мелочью, как это делают заключенные. Истории — единственное развлечение преступников в тюрьме: они по очереди рассказывают друг другу историю своей жизни, часть за частью, в эпизодах, а когда заканчивают, переходят к жизни кого-то другого.

В конце я сказал ему, что если он не хочет рисковать, отправляясь с нами, он может отложить свой визит на следующий день.

Он выступал против этого:

«Не волнуйся, если что-нибудь случится, я буду с тобой».

Я не был счастлив, потому что знал, что на Железной дороге молодые не уважают старых. Часто они подстерегали их в засаде возле их домов, когда старики приходили домой пьяными, и избивали их, чтобы забрать что-то, что они носили, а затем демонстрировали это другим в качестве трофея. Более того, Фингер не был Авторитетом; судя по его татуировкам, он был парнем, который по какой-то причине присоединился к сибирякам в тюрьме: у него была подпись сибиряка на шее, что означало, что сообщество защищало его, возможно, потому, что он сделал что-то важное для нас.

Пока я думал обо всем этом, Фингер оделся в куртку, покрытую зашитыми прорехами, потрепанные ботинки и зеленый шарф, который почти касался земли.

По пути мы разговорились. Фингер рассказал нам, что он сидел в тюрьме с шестнадцати лет. Его отправили туда из-за глупого инцидента: он был пьян и, не осознавая этого, слишком сильно ударил дубинкой полицейского, убив его насмерть. В тюрьме для несовершеннолетних он присоединился к сибирской семье, потому что, по его словам, они были единственными, кто держался вместе и не избивал людей; они все делали вместе и не подчинялись ничьим приказам. Он прибыл в тюрьму для взрослых как член сибирской семьи, и остальные приветствовали его. Он отсидел двадцать лет в тюрьме, и когда его собирались выпустить, старик предложил ему переехать и жить в квартире, которую мы видели.

Теперь он хотел переехать поближе к жителям нашего района: они, по его словам, были его семьей. Поэтому он попросил старых сибирских властей в тюрьме связаться со Стражем Лоу-Ривер.

Он чувствовал себя частью нашего сообщества, и это радовало меня.

Пока мы шли, у меня возникла идея. Поскольку нам требовалось подкрепление, я решил заскочить в дом друга, который жил неподалеку. Это был мальчик по имени «Гека», что является уменьшительным от Евгения. Мы с ним знали друг друга с детства; он был сыном превосходного педиатра по имени тетя Лора.

Гека был начитанным, умным, вежливым мальчиком; он не принадлежал ни к какой банде и предпочитал спокойную жизнь. У него было много интересов, и за это он мне нравился; я несколько раз бывал у него дома и был очарован его коллекцией моделей боевых самолетов, которые он собирал и раскрашивал сам. Его мать разрешила мне взять несколько книг из ее библиотеки; так я познакомился с Диккенсом и Конан Дойлом, и, прежде всего, с единственным литературным поборником справедливости, которого я когда-либо находил близким по духу: Шерлоком Холмсом.

Гека проводил с нами все лето на реке; мы учили его плавать, бороться и пользоваться ножом в драке. Но он носил очки, поэтому моему дедушке было отчаянно жаль его: для сибиряков носить очки — все равно что добровольно садиться в инвалидное кресло — это признак слабости, личного поражения. Даже если у вас плохое зрение, вы никогда не должны носить очки, чтобы сохранить свое достоинство и здоровый внешний вид. Поэтому всякий раз, когда Гека приходил в наш дом, дедушка Борис отводил его в красный угол, становился с ним на колени перед иконой Сибирской Мадонны и иконой Сибирского Спасителя, а затем, перекрестившись снова и снова, произносил свою молитву, которую Гека был обязан повторять слово в слово:

«О Матерь Божия, Святая Дева, покровительница всей Сибири и заступница всех нас, грешных! Стань свидетелем чуда Нашего Господа! О Господь, Наш Спаситель и Спутник в жизни и смерти, Ты, кто благословляет наше оружие и наши жалкие усилия принести Твой закон в мир греха, Ты, кто делает нас сильными перед адским огнем, не оставляй нас в минуты нашей слабости! Не из-за недостатка веры, но из любви и уважения к Вашим созданиям, я умоляю Вас, совершите чудо! Помоги Своему несчастному рабу Евгению найти Свою дорогу и жить в мире и здоровье, чтобы он мог воспеть Твою славу! Во имя Матерей, Отцов и Сыновей и тех членов наших семей, которые были воскрешены на Ваших руках, услышьте нашу молитву и принесите Свой свет и Свое тепло в наши сердца! Аминь!»

Закончив молитву, дедушка Борис вставал с колен и поворачивался к Геке. Затем, делая торжественные, эффектные жесты, как у актера на сцене, он касался пальцами очков Гекы и, произнося следующую фразу, медленно снимал их:

«Так же, как много раз Ты вкладывал Свою силу в мои руки, чтобы я держал нож против полицейских, и направлял мой пистолет, чтобы поразить их пулями, благословленными Тобой, дай мне Свою силу победить болезнь Твоего покорного раба Евгения!»

Как только он снимал очки, он спрашивал Геку:

«Скажи мне, мой ангел, ты теперь хорошо видишь?»

Из уважения к нему Гека не смог заставить себя сказать «нет».

Дедушка Борис поворачивался к иконам и благодарил Господа традиционными формулами:

«Да будет воля Твоя, Господь наш! Пока мы живы и защищены Тобой, кровь полицейских, презренных дьяволов и слуг зла будет литься в изобилии!» Мы благодарны Вам за Вашу любовь.»

Затем он звонил всей семье и объявлял, что только что произошло чудо. Наконец, он возвращал ему очки Гекы на глазах