Лихо. Игла из серебра - Яна Лехчина

Лале мягко усмехнулся.

– Вы же чародей, – напомнил он. – Наворожите что-нибудь, что привлечёт наше внимание, если сюда пожалует посторонний. К тому же мы будем совсем недалеко – а вы явно быстрее меня, так что…

Юрген почувствовал себя пристыженным – а чего он сам не сообразил?

– Разумеется. – Прочистил горло.

Он взмахнул руками, прочесал воздух пальцами. Представил, что весь лес – это огромный мшисто-зелёный терем, и дверь его крепка, и остриё крыши вспарывает сизоватое облачное небо. Вокруг поляны замерцала прозрачная стена – не такая прочная, чтобы не пропустить человека, но достаточная, чтобы отвадить зверьё или пронзительно заверещать, если её пересечёт кто-то из новых людей.

– Готово. – Юрген подбоченился с чувством выполненного долга. – Славно получилось, правда?

– Пожалуй, – согласился Лале дружелюбно. – Вам лучше знать.

И кивком указал на деревья – идёмте, мол.

– Мы же сами можем пересекать вашу стену?

Юрген закивал – можем, не сомневайтесь.

Даже несмотря на хромую ногу Лале, путь до берега занял всего ничего – Юрген аж не успел обдумать, как бы поучтивее начать эту беседу. И только с запозданием осознал: а зачем им вообще понадобилось к реке?..

– Лале! – позвал он.

И постучал по захваченному с собой ушату. Усилился сладковатый душок волшбы, который Юрген ощущал чуть ли не всё время, – и оттого даже переставал замечать. Ничего необычного, если рядом чародейка: Юрген наоборот радовался, что Ольжана стала больше колдовать.

– Ольжана ведь их зачаровала, – напомнил Юрген кисло. – Понятно, что вы решили её не будить, но я ведь тоже мог нацедить воды из воздуха… – Хлопнул себя по затылку. – Дурья я башка. Ни одной умной мысли за последние дни.

– О. – Видимо, Лале смутился. – Не желал вас беспокоить. Да и смысл? Вы хотели поговорить. Очевидно, без госпожи Ольжаны.

Он бросил перед собой тот ушат, что нёс сам. Присел на дерево, поваленное на берегу, – лицом к Юргену, спиной к реке. Прислонил трость к стволу и выжидающе посмотрел: дескать, слушаю.

Юрген набрал полную грудь воздуха.

– Ольжана – дорогой мне человек, – начал он. – Я люблю её как сестру, которой у меня никогда не было. Во всей этой истории с чудовищем я забочусь о ней меньше, чем следовало бы, но мне небезразлична её судьба.

Лале сделал жест рукой. Продолжайте, мол.

Юрген беспокойно облизнул губы.

– С Ольжаной явно что-то происходит.

– Ну разумеется. – Лале легонько постучал тростью по стволу. – За ней уже несколько месяцев гонится чудовище. Кто бы выдержал такое на её месте?

– Не думаю, что дело только в этом.

Юрген перевёл взгляд на реку. На поверхности – переливающаяся рябь. Вода непрозрачная, тёмная, и дна не видать.

– Что вы сделали, Лале?

Тот удивлённо встрепенулся.

– Простите?

– Вы меня слышали. – Юрген хмуро наблюдал за рекой. – Мне стоило спросить ещё вчера, но случай не представился.

Наконец-то Юрген почувствовал, что его мысли не суетливо-взбалмошные, как за прошедшие дни недосыпа, бега и недомолвок. Нет-нет, они стали послушнее – прилаживались друг к другу, сплетались в единый рисунок.

Лале приподнял бровь.

– Почему вы думаете, что я…

– Вы явно были дороги Ольжане, но она внезапно расхотела путешествовать с вами. Если бы не чудовище, мы бы убежали одни. – Юрген встал руки в боки. – Раньше она по-другому смотрела на вас, по-другому с вами говорила. А теперь мне кажется, что она вас боится. Повторяю: что вы сделали?

Наверное, взглядом, которым он смерил Лале, можно было колоть лёд.

Дурак, обругал себя Юрген. Всё ведь было очевидно с первых часов! Почему он тянул полтора дня? Мало ли что мужчина мог сделать с девушкой, особенно если та ему доверяет и они путешествуют одни…

– Ольжана ничего мне не рассказывает, – холодно произнёс Юрген. – Возможно, ей страшно, или стыдно, или что угодно. Найдите в себе силы признаться самому.

Лале посматривал на него по-прежнему любопытно, с прищуром.

– Не знаю, о чём именно вы думаете, – поделился он, – но я оказался не тем человеком, за которого госпожа Ольжана меня принимала.

Юрген фыркнул.

– Что это значит?

И прежде чем Лале смог бы ответить, на Юргена нахлынула такая ярость, что он даже не стал сдерживать чары – река перед ним забурлила и вспенилась, как море.

– Клянусь, – проскрежетал Юрген, – если ты распускал руки, я здесь же тебя и утоплю…

Лале полуобернулся, посмотрел на воду как на увлекательную картинку.

– Занимательно, – заключил он и мягко улыбнулся. – С позволения, руки я не распускал.

– Тогда что…

– Всякое бывает, мессир. – Лале пожал плечами. – Порой люди относятся к другим людям с такой нежностью, на которую те не могут ответить. И порой это может расстраивать, как расстроило госпожу Ольжану.

Юрген резко выдохнул.

Река успокоилась.

– То есть вы не обижали Ольжану?

– Этого я не говорил. – Лале задумчиво погладил щетину. – Но уж точно не обижал так, как вы подумали в первую очередь.

Юрген отступил на шаг. С одной стороны, ему стало стыдно – ну право же, совсем не его забота… И воду это ещё заклял, недоумок… Ольжана ведь дала понять: тут дела сердечные, не суй свой нос, – однако Юрген всё равно не мог успокоиться. Что-то ведь нечисто.

– Извините. – Он откашлялся. – Я вспылил.

Лале отмахнулся.

– Пустяки. Я всё понимаю.

Снова обернулся и окинул реку долгим взглядом.

– Знаете, – усмехнулся. – Было бы забавно, если бы вы меня тут утопили.

– Угу, – буркнул Юрген. – А как же. – Он решил не терять ещё больше времени и подтащил к речной кромке свой ушат. – Я бы наконец признал, что нравом вышел точь-в-точь как Йовар.

– Ну, на него вы не особо похожи.

– Ой, а вам-то откуда знать, – огрызнулся Юрген, загребая воду ушатом.

Ему стало тошно от себя, от Лале, от недомолвок и собственной ярости, и он зло впечатал ушат в прибрежную землю. Выпрямился.

– Вообще-то, – постучал пальцем по лбу, – думать надо, а не выходить из себя и пугать других заворожённой рекой.

Лале издал смешок.

– Вы меня и не испугали.

Юрген пробубнил что-то в ответ. Перед тем как набрать второй ушат, он подвернул рукава рубахи, но штанины уже безбожно промокли до середины голени. День и так не был жарким, а когда ветер усилился, стало зябко. Конечно, Юрген мог по-пёсьи отряхнуться или высушить себя солнечным светом, но на время так и замер, с пустым ушатом.

Он смотрел на противоположный берег. На солнце, которое выбивалось из-за кучерявых сизых облаков, и на ветку, которую увлекало вниз по течению. Вспомнилась река, которую показал Йовар, – та, в которой Юрген искал Чеслава, хотя Юрген был готов поклясться, что она ничем не напоминала Кишну.