Воронцов. Перезагрузка. Книга 4 - Ник Тарасов

У меня же во дворе строилась баня. Я как мог нарисовал, какой она должна быть — и место, чтоб посидеть, и помывочную, и собственно парилку. В отличие от обычных деревенских бань, которые были просто срубами с печкой-каменкой, я хотел сделать что-то более удобное и функциональное, используя знания из своего времени.

— Вот здесь будет предбанник, — объяснял я Захару и Михаилу, водя пальцем по рисунку. — Тут скамьи поставим, чтобы раздеваться было удобно. А вот тут — помывочная, с лавками и полками для воды. И отдельно — парилка, с печью и полками на разной высоте.

Мужики внимательно слушали, иногда задавая вопросы. Идея разделения бани на несколько помещений была для них новинкой, но они быстро поняли преимущества такого устройства.

— А топить откуда будем? — спросил Михаил, почёсывая бороду.

— Топить чтоб было удобно — с улицы буду, — пояснил я. — Так и дров в баню таскать не придётся, и дыма меньше будет.

Захар кивнул, одобряя такое решение:

— Дельно придумано. А то сколько народу в банях угорело — не счесть.

Тут же сделали развилку от помостов в сторону бани. Деревянная дорожка, проложенная по земле, соединяла теперь мой дом с будущей баней, делая передвижение удобным даже в непогоду.

Степан, который помогал с установкой стропил, вдруг сказал, вытирая пот со лба:

— Егор Андреевич, а ведь пора уже зерно собирать с полей. Ещё неделя-другая, и начнётся уборка.

Я оглянулся на поля, раскинувшиеся за деревней. Действительно, рожь уже золотилась, колосья налились, клонясь к земле под собственной тяжестью. Скоро начнётся страда — самое горячее время для крестьян.

— Ну вот баню как поставите, твой старый дом поправите, так и начинайте, — ответил я.

Тот кивнул и продолжил заниматься баней с Захаром и Михаилом. Работа шла споро — сруб рос на глазах, брёвна ложились ровно, пазы подгонялись тщательно. Мужики работали с видимым удовольствием — после моей бани должны были взяться за баню для крестьян.

А через пару дней, как уже в рост баню вывели — стены поднялись до нужной высоты и началась установка стропил — показался у леса небольшой обоз на четыре телеги.

Я вышел навстречу, за мной потянулись и другие жители, любопытные и настороженные — после недавнего нападения чужаков встречали с опаской.

Как подъехали, представились — это от отца две семьи прибыли. Отец обещал прислать новых поселенцев, и вот, сдержал слово.

— Здравствуйте, Егор Андреевич! — поприветствовал меня старший из приехавших, крепкий мужик лет сорока. — Я Тимофей Никитич, а это брат мой, Савелий. Боярин велел кланяться и сказать, что ещё семьи пришлёт, как только найдутся желающие.

— Добро пожаловать в Уваровку, — ответил я, кивнув на приветствие. — Рады новым людям, особенно от боярина присланным.

Приехавшие с любопытством оглядывались вокруг, оценивая новое место. Деревня, не сказать, что выглядела внушительно — но дворы ухоженные, новые срубы…

— Хорошо тут у вас, — одобрительно заметил Тимофей. — Видно, что хозяйской рукой всё делано.

Сразу указали на один новый дом — для Тимофея с семьёй, а вторую семью, Савелия, определили в дом Степана. Тот уже основные пожитки в новый дом перевёз, осталось на пару ходок.

Деревенские помогли с разгрузкой и переноской вещей. Работали дружно, перенося сундуки, мешки, утварь. Бабы суетились, расставляя лавки, развешивая занавески. К вечеру новые семьи уже обживались.

Я наблюдал за этой суетой с удовлетворением. Деревня росла, люди прибывали — значит, наше дело процветало и будет развиваться дальше.

Машка моя, крутилась тут же, среди приехавших, присматриваясь и заводя беседы с новыми людьми — помнила мой наказ кого-то подобрать нам в дом как работницу.

Я усмехнулся, глядя, как ловко она расспрашивает то одну женщину, то другую.

Особенно её внимание привлекла жена Савелия. Небольшого роста, русоволосая, с живыми, весёлыми глазами и быстрыми движениями. Машка всё кружила вокруг неё, и всё говорила, говорила.

— Как звать-то тебя? — спросила Машка.

— Анфисой, — отвечала та, с любопытством оглядываясь вокруг. — А Вас?

— Я боярыня — Мария Фоминична, Егора Андреевича жена, — гордо ответила она.

— Это боярина здешнего? — уточнила Анфиса, кивая в мою сторону.

— Его самого, — подтвердила Машка. — Егор Андреевич у нас всем заправляет. А вы давно с семьёй в пути? — продолжала расспрашивать Машка.

— Неделю уже, — вздохнула Анфиса. — Сперва на барской усадьбе были, потом сюда отправили. Тяжко в дороге, да и страшно — говорят, разбойники шалят.

— Ох, и не говори, — закивала Машка. — У нас вот тоже недавно случай был… — и она принялась рассказывать о нападении на Ивана, приукрашивая историю на свой лад.

Я улыбнулся, наблюдая за этой сценой. Ну пусть Машка сама разбирается — кто подойдёт для работы в доме, а кто нет.

Вечер выдался тёплым и тихим. После того, как основные хлопоты с новосёлами были завершены, я собрал всех во дворе у большого стола. Женщины принесли еду — хлеб, солонину, квашеную капусту, огурцы. Из погреба достали бочонок пива — надо было отметить прибытие новых семей.

— За Уваровку! — поднял я кружку. — За то, чтобы деревня наша росла и богатела!

— За Уваровку! — дружно подхватили все, и застолье началось.

Тимофей, оказавшийся общительным и словоохотливым, рассказывал новости с боярской усадьбы. Говорил, что боярин Воронцов доволен тем, как развивается деревня, и обещал ещё поддержку.

— А ещё боярин сказывал, — понизил голос Тимофей, наклоняясь ко мне через стол, — что соседи уже интересуются, как это у Воронцова деревня так быстро на ноги встала. Особливо после того, как стекло на ярмарке появилось.

Я нахмурился, вспомнив недавнее нападение. Видимо, не только тот купчишка заинтересовался нашими делами. Надо быть настороже.

— Ну, пусть интересуются, — ответил я. — А мы своё дело знаем и будем дальше развиваться.

Застолье затянулось до поздней ночи. Пели песни, рассказывали истории, смеялись. Новые семьи, казалось, быстро влились в жизнь деревни, найдя общий язык с местными.

Машка, которая весь вечер приглядывалась к Анфисе, в какой-то момент подсела ко мне, сияя от радости.

— Егорушка, — зашептала она, наклонившись к моему уху, — кажется, нашла я нам работницу! — Сама кивнула на Анфису. — И готовить умеет, и прясть,