Военкор 2 - Михаил Дорин

Первый из душманов, молодой афганец с карабином в руках, появился на тропе совсем близко. Я не спешил. Подождал пока вся группа выйдет на открытое место, и коротко кивнул Глебову.

Треск автоматных очередей ударил по горам. Духи, застигнутые врасплох, сначала бросились врассыпную, но быстро взяли себя в руки и начали отвечать плотным огнём.

— Гранатомёт справа! — крикнул я, увидев, как один из духов вскидывает М-79.

Я дал короткую очередь. Дух дёрнулся и упал на землю, гранатомёт выпал из его рук. Но остальные стали вести интенсивный ответный огонь.

Мы отчаянно сдерживали напор духов, не давая им перекрыть нам путь и одновременно не позволяя окружить нас. Лапшин, несмотря на ранение, короткими очередями прикрывал нас из-за валуна. Патронов оставалось мало…

Один из духов обошёл нас справа и начал стрелять короткими очередями. Пули ударили совсем рядом.

— Осторожно, с фланга! — крикнул я, перебегая на новую позицию.

В этот момент я услышал вскрик. Первая мысль, что это Лапшин. Переместившись к нему, я увидел, что это Дорохин.

Семён продолжал держать фланг, а вот Николай Васильевич был ранен.

— Дух появился из ниоткуда. А этот на него… с голыми руками, — крикнул Сёма.

Подполковник опёрся спиной на каменный валун и часто задышал. Кровь из раны шла обильно, пуля прошла прямо в печень. От лица подполковника отошла кровь, дыхание стало прерывистым.

— Всё… не жилец я, — прошептал Дорохин, пытаясь сфокусировать взгляд на моём лице.

— Дорохин тяжёлый! — крикнул я Глебову.

— Зараза! — крикнул майор, продолжая отстреливаться.

Я высунулся и отбил очередной подход духов. Нет, они явно стараются нас пройти именно здесь. Похоже, что только эта тропа выведет их в Пакистан.

— Вот так бывает, товарищ журналист, — шептал Дорохин.

Видимо перед смертью на него сошло понимание, что он натворил. Я если слушал, то вполуха. Всё это конечно здорово, если он действительно осознал, но есть проблема посерьёзнее — нам уже нечем держать оборону…

— Последний магазин! — крикнул Глебов.

У меня картина была примерно такой же. Приходилось экономить патроны. Душманы, видимо поняв, что наш огонь стихает, стали наступать смелее.

Ситуация стала критической. Мы оказались в западне, окружённые со всех сторон. Связи нет. Вызвать помощь нельзя. Ещё и часы до удара тикают.

Верить в чудеса среди афганских гор не самая лучшая затея.

— Карелин! — едва слышно позвал меня Дорохин.

Его лицо уже посерело, губы побледнели. Он с трудом перевёл дыхание и кашлянул. Из уголка рта потекла струйка крови.

— Слушай… оставьте меня здесь… духи пройдут через меня. Всё равно тут оставят или пристрелят.

Он слабо улыбнулся окровавленными губами, и в его глазах появилась твёрдость.

— Дай гранату, Алёша.

Я замер. Секунды тянулись невыносимо долго. Я взглянул на Глебова, который продолжал стрелять в сторону приближающихся духов.

Решение я принял. Быстро вынул гранату из подсумка, вложил её в руку Дорохина и сжал его пальцы на корпусе гранаты.

— Когда выдерну чеку, держи крепко, — сказал я.

— Я выдержу… — едва слышно прошептал он, стиснув зубы.

Но что-то он должен был напоследок сказать. Исповедь перед смертью.

— Что вы скрываете, Николай Васильевич?

— Ничего. Всё в папке 880.

Мне уже попадалась эта папка. У Римакова или Казанова. Только вот причём здесь Дорохин?

— И что в ней?

Николай Васильевич улыбнулся и замотал головой.

— Понятия не имею.

Я глубоко вздохнул, посмотрел в его глаза, кивнул и выдернул чеку. Пальцы Дорохина крепко сжали гранату.

— Давайте, мужики… — шепнул он вслед.

Я достал дымовую гранату РДГ-2 и быстро приготовил её к применению.

— Палыч, отходим! — крикнул я Глебову. — Лапшин, на плечо! Быстро!

Выдернув шнур за кольцо, я бросил гранату в направлении духов, чтобы скрыть наше передвижение. Через несколько секунд мы уже шли по валунам в направлении наших войск.

Спустя ещё несколько мгновений за спиной раздался грохот взрыва.

— Вот и всё… хорошо хоть перед смертью мозги на место встали, — тихо сказал Глебов.

Мы двинулись дальше. Понятно, что взрыв гранаты не уничтожил всех духов, но Дорохин дал нам небольшую передышку. Однако вскоре со стороны пещер снова послышался шум и выстрелы.

— Догоняют! — процедил Глебов оглянувшись.

— Быстрее! — крикнул я, помогая Лапшину преодолеть очередной каменистый подъём.

Сзади раздавались крики на пушту и редкие выстрелы. Духи быстро оправились и снова пошли по нашим следам. Уходить в Пакистан они теперь не спешили, хотели мести за убитых товарищей.

Внезапно раздался резкий хлопок, и прямо перед нами в камнях вспыхнул небольшой фонтанчик пыли.

— Твою мать! — прорычал я. — Достали!

Глебов быстро проверил свой магазин и покачал головой.

— Патронов почти нема, надо искать обход!

Мы сделали попытку пройти в сторону северного склона. Но стоило только выглянуть из укрытия, как шквал огня заставил нас вжаться в землю.

Путь к нашим отныне был перекрыт. Назад тоже было нельзя. Там Пакистан, а значит, ещё больше духов.

Глебов быстро оценил обстановку.

— Лёха, мы зажаты!

Я взглянул на часы. У нас осталось пятнадцать минут, чтобы уйти из этого района.

Глава 21

Я прислонился спиной к валуну, переводя дух. Камни давили под лопатки, а выпрямиться было нельзя — сверху духи могли заметить любое движение. Глебов сидел в двух шагах и тяжело дышал.

— Сколько у тебя? — спросил я.

Майор поднял автомат. Щёлкнул затвором он достал магазин.

— Один рожок и граната, — прошептал Глебов.

— Не густо.

Я потянулся к своему разгрузочному жилету. Нащупал два жёстких «рожка» магазинов, и две оставшиеся гранаты.

— И у меня так же, — произнёс я, доставая оставшийся боезапас.

Арифметика простая: три магазина на двоих и три гранаты. И нас трое.

Через несколько минут мы уже не сможем сдерживать напор боевиков, как бы не хотелось обратного.

— Что теперь делать будем? — в голосе Глебова мелькнуло раздражение, перемешанное с усталостью.

— Надо бы вам отходить на хрен. Тут задница полная. Если сейчас промедлите, то потом уйти уже не дадут, — с трудом говорил Лапшин.

Семён говорил прописные истины. Он сам лежал у скального выступа в нескольких метрах от нас, бледный, с перевязанным бедром. Дыхание у бойца было рваное. Шансов, что он встанет, не было от слова совсем. Сами