Военкор 2 - Михаил Дорин

Я быстро вернулся к Лапшину, который лежал возле камня, хватаясь за раненый бок и тяжело дыша. Лицо парня было покрыто испариной, а пальцы, сжимавшие пропитавшуюся кровью ткань, мелко дрожали.

— Держись, Лапшин, сейчас обработаем, и полегче станет, — успокоил я бойца, вынимая из кармана свой ИПП.

— Не переживай за меня, Лёш, я крепкий, выдержу… Вон лучше за… этим… присмотрите, чтоб опять чего не выкинул.

Дорохина Глебов усадил на камень в паре метров от нас. Майор держал автомат наготове.

— Всё под контролем, — заверил я Лапшина. — Тебе главное крови поменьше потерять, а с «этим» Палыч разберётся.

Я начал быстро обрабатывать рану Лапшина. Бинт плотно лёг вокруг тела, а боец терпел боль, матерясь сквозь стиснутые зубы.

Глебов, у которого к Дорохину явно была личная неприязнь, начал его задевать.

— Что, подполковник, решил «друзей» себе новых найти? — шипел майор. — Сколько тебе за это обещали?

Дорохин выглядел уверенным. Смотрел перед собой и слегка улыбался. Ни один мускул на лице не дрожал в этот момент. Ощущение, что Николай Васильевич полностью уверен в правильности своих деяний. Хоть предметно я их и не знаю, но выстрел в Лапшина уже говорит о многом.

— Не всё так просто, Глебов… Ты даже не представляешь…

— А что тут представлять? — перебил майор. — Ты офицер советской армии. Как ты вообще дошёл до такого? Или тебе мозги совсем прополоскали твои вербовщики?

Дорохин медленно поднял голову и посмотрел в глаза Глебову. В его взгляде застыла усталость, но не обречённость.

— Ты ничего не знаешь. Всё сложнее, чем кажется, товарищ майор.

— Ну так объясни мне, я же слушаю! — настаивал Глебов. — Если есть что сказать — говори прямо сейчас. Время не ждёт.

— Ты не поймёшь… — повторил Дорохин, отводя глаза. — Лучше оставь. Всё равно ничего не изменишь. Не по Сеньке шапка.

— Ты сейчас договоришься паскуда, что я случайно пулю тебе в лоб пущу. Ты хоть знаешь, сколько по твоей вине наших с тобой товарищей погибло? А сколько солдат и офицеров сгорело в колоннах⁈ Через тебя проходила вся логистика, сволочь.

Я бы ничуть не удивился, если бы Глебов расстрелял Дорохина на месте без суда и следствия.

— Проходила. А потери и гибель двух сотрудников — сопутствующий ущерб.

Глебов медленно втянул воздух через зубы, явно успокаиваясь.

В данном случае есть одно «но». Дорохин правильно знает, что всё гораздо сложнее, чем кажется. И Глебов это знает. Поэтому и не вершит самосуд.

Майор сплюнул под ноги, не сводя дуло автомата с подполковника.

— Здесь мы с тобой больше говорить не будем. Выведем и там уже разберёмся. На допросе тебе всё равно придётся рассказать правду.

— А нужна тебе эта правда? — произнёс Николай Васильевич.

Глебов задумался. Он снова сплюнул, но как показалось, чуть успокоился. Времени у нас осталось немного до удара. Радиостанция разбита, так что будем пробираться сами. Я повернулся к Дорохину, который широко улыбался.

Глебов махнул рукой, показывая Дорохину идти вперёд. Я помог встать Лапшину, перекинув его руку через своё плечо.

— Давай, потихоньку пойдём, — поддержал я его, чувствуя тяжесть тела солдата. — До своих всего несколько километров, там врачи тебя вмиг подлатают.

Лапшин сжал губы, превратившиеся в две узкие ниточки и кивнул, давая понять, что готов идти.

Глебов тем временем подошёл к Дорохину, взял его за шиворот и резко поднял на ноги. А вот то что майор сказал дальше, заставила меня удивлённо вскинуть бровь.

— Ты хоть понимаешь, что тебя уже сдали? Есть человек, который давно рассказал, когда ты был завербован и для чего именно, — процедил Глебов.

Дорохин даже не вздрогнул, посмотрев на Глебова.

— Если знаешь для чего, то мы можем более эту тему не поднимать. Веди на суд, а там и без тебя разберутся, что со мной делать. Может буду полезен, — сухо ответил подполковник.

— Предатели никому не нужны, их первыми и сдают, — добил его Глебов. — Уж ты-то должен был это понимать.

Что ж, по крайней мере стало чуть яснее, отчего Глебов такой злой. Ему явно известно больше, чем мне.

Я понимал, что двигаться надо быстрее. Через 30 минут надо быть выйти из района удара авиации. Я крепче обхватил плечи Лапшина и зашагал следом за Глебовым, краем глаза контролируя Дорохина.

Подполковник плёлся, как уставшая кобыла, опустив голову. В его глазах прямо светилась уверенность человека, который осознал, что обречён.

Я держал за плечи Лапшина, который стиснув зубы, старался не выдать боли. Он двигался тяжело, то и дело спотыкаясь о камни.

Глебов шёл впереди, не опуская дула автомата со спины Дорохина. Подполковник шёл постоянно спотыкаясь.

— Сколько до позиций наших? — окликнул меня Глебова.

— Около 30 минут хода, если будем двигаться в том же темпе, — ответил я.

— Мне сейчас только темп держать, — прохрипел Лапшин, пытаясь бодриться.

— Потерпи, скоро всё закончится, — заверил я.

Мы продолжили путь в полной тишине, внимательно осматривая каждую складку местности.

Двигались уже минут пятнадцать, когда Глебов внезапно поднял руку, заставив всех замереть. Он подошёл к Дорохину, схватил за шиворот и отволок за ближайший валун. Мы с Лапшиным последовали примеру и прижались к ближайшим камням.

Майор осторожно высунулся из-за валуна.

— Что там? — шепнул я, оставив Лапшина за укрытием и приблизившись к Глебову.

— Душманы, — ответил Глебов. — Видимо, отходят в Пакистан.

Я приподнял голову и тоже теперь увидел небольшую группу из шести человек. Духи двигались по узкой горной тропе, которая перекрывала нам путь отхода. У двоих на плечах были видны американские гранатомёты М-79, остальные держали АКМ.

— Идут прямо на нас, — прокомментировал я. — Придётся принимать бой… товарищ майор, правый фланг возьмёшь?

Глебов коротко кивнул.

Я вернулся к Лапшину и объяснил ситуацию.

— Прикроешь, сил хватит?

— Найду силы… — заверил боец.

Я прекрасно понимал, что уследить одновременно за духами и подполковником, у Лапшина не выйдет.

— Пусть рядом посидит, — пояснил я Лапшину. — Но убивать нельзя.

— Понял, — прохрипел боец.

Мы с Глебовым разошлись в разные стороны, заняли позиции и приготовились. Душманы приближались медленно, но уверенно. Тропинка, по которой они шли, была узкой. По сути для нас это было идеальное место для