54 по шкале магометра - Мария Папкова

– Так нормально? – спрашивает он.

Шанну переполняет эйфория, но она сдержанно отвечает:

– Ага.

Конец квартала упирается в холм. Гаркл останавливается, спрыгивает с доски и садится на неё верхом. Шанна опускается рядом и смотрит в сиреневое небо, утыканное редкими звёздами. Каждая сверкает, как острый кончик ножа.

– Значит, я пугаю Тиру. – Шанне хочется обсудить это. Правда, гораздо больше ей хочется, чтобы Гаркл снова прижал её к себе, но она изо всех сил гонит это желание.

– Ну, ты необычная, – говорит Гаркл. – У тебя же воздух внутри.

– А у неё внутри кровь, кишки и прочая жуть. Просто подумай: чтобы убить Тиру, нужно как минимум пару раз пырнуть её ножом, а мне достаточно напороться на иголку. Бояться меня – то же самое, что бояться одуванчик или пыль. Твоя девушка в своём уме?

– Она больше не моя девушка, – замечает Гаркл. – И, кстати, про «напороться». Что это было? Там, в коридоре?

– О чём ты? – невинно спрашивает Шанна.

– Ну… то, что ты сказала…

– Сделай это.

– Да, я про эти слова.

– Нет, ты не понял. – Шанна неотрывно смотрит на звёзды: колкие и холодные. – Сделай это. Правда.

Гаркл вскакивает и пинает скейт. Шанну подбрасывает вверх, но не так высоко, как хотелось бы.

– Ты вообще отбитая, да? – рычит Гаркл. – Не знаю, какого хрена я припёрся. Дура конченая! – Он шагает прочь.

– Вернись! – зовёт Шанна; голос звучит жалобно, и она ничего не может с этим поделать. – Мне слишком долго добираться назад!

Гаркл посылает её ещё более витиевато, чем соседку. Уходит, но через десять минут возвращается. Всю дорогу до дома он втолковывает Шанне, что она чокнутая и ей надо лечиться. Шанна не возражает. И лишь когда Гаркл заносит её на крыльцо, она тихо-тихо произносит:

– Я знаю, почему Тира боится меня. Она представляет себя на моём месте. Быть воздушной, если честно, очень тяжело.

Гаркл хмурится, опускает глаза и тянется к Шанне губами. Целует в лоб.

Ровно через неделю они сидят на своём месте – под холмом – и обсуждают план действий. Недавно Гаркл первый раз в жизни сходил в библиотеку и почитал кое-что о воздушных людях. Теперь он уверен: «воздушники» страдают не только от своей физиологии, но и от гиперопеки.

Гаркл предлагает чаще кататься на скейте, изредка подниматься на холм и зовёт Шанну в гости.

– Мать, конечно, всё обезопасит к твоему приходу. Но я спрячу тот канцелярский ножик…

Шанна вскидывается.

– …чтобы ты могла ещё раз посмотреть на него, – заканчивает Гаркл, мрачно поглядывая из-под бровей.

– Этого недостаточно, – говорит Шанна.

– Господи! – Гаркл вскидывает руки. – Скейт – опасно, холм – очень опасно, нож – гиперопасно! – Похоже, ему понравилась эта приставка. – Что тебе ещё нужно? Звезду с неба?!

Шанна смотрит Гарклу в глаза – в левый, в правый, в левый, в правый. В оба разом почему-то не получается.

– Я хочу полететь. – Шанна показывает вверх, где небо уже обнажило свои острия. – Туда.

– Чего-о? – тянет Гаркл.

Он расслышал – это видно по лицу.

– Ненадолго, – поясняет Шанна. – Вот смотри. Ты развяжешь узел, прижмёшь верёвку колёсиком…

– Не продолжай.

– Да ты послушай! – Она взбудоражена и опьянена собственной идеей. – Прижмёшь верёвку, а сам поднимешься на холм. Когда будешь наверху, подашь мне знак. Я качнусь, верёвка высвободится, и я полечу. Прямо к звё… к тебе! Ветра нет. Значит, меня не сдует.

Гаркл морщит лоб.

– Улететь легко, а вот вернуться…

– Нет. Как раз возвращаться – совсем не сложно, – мягко говорит Шанна. – Я каждый день возвращаюсь из дома в школу, а из школы домой. Туда и обратно. А ещё возвращаюсь в больницу – раз в месяц, а иногда чаще.

– И что говорят врачи? – спрашивает Гаркл.

– Советуют гирю.

Они смеются, а потом Гаркл встаёт на одно колено и пробует развязать узел. Тот не поддаётся, но Гаркл помогает зубами и справляется. Верёвочка теперь в его руках, а вместе с ней и жизнь Шанны. От этого она чувствует себя странно, но хорошо.

Гаркл суёт кончик верёвки под колёсико и бежит по заросшей тропке, ведущей на вершину холма. Периодически он оборачивается, машет Шанне и кричит, что обязательно поймает её. Она следит за тем, как он поднимается, а потом переводит взгляд выше и смотрит на звёзды.

Всего одно движение и – фьють! – всё исчезнет. Страха нет.

Порыв ветра, налетев из ниоткуда, толкает Шанну. А может, нет никакого ветра, а есть только её решение. Хвост верёвки выскальзывает из-под колеса, и воздушное тело взмывает вверх. Туда, где его не ждут, не любят и не будут беречь. Туда, где чистая свобода.

Гаркл бежит по холму и тянет к ней руки.

– Я поймаю! – кричит он с отчаянием. – Поймаю тебя!

Шанна закрывает глаза и падает в звёзды.

Странные места

Роман Цай

С наилучшими пожеланиями!

Каждый воскресный вечер жители города N собирались у телевизора. Мамы наспех варганили закуски, разливали чай; папы, выпучив толстые животы, пристраивались на креслах и диванах, а детишки занимали самые лакомые места у экрана. Звучала чарующая музыка, и на местном канале, даже без перерыва на рекламу, в девять ноль-ноль появлялся дружелюбного вида старичок в овальных очках и в смешном колпаке. Колпак, усыпанный золотистыми звёздами, заваливался то на одну, то на другую сторону, как бы старичок его не поправлял. Вот-вот на глаза упадёт, или кисточка, венчающая скособочившуюся вершину, нос защекочет. Но ведущий никогда его не снимал – какое же волшебство без колпака?

– Здравствуйте, дорогие дети, – вещал седовласый ведущий мягким и приветливым голосом, удобно расположившись на кресле.

Дети хором отвечали: "Здравствуйте!" Никто не сомневался – старец услышит каждого, даже через стеклянный экран телевизора.

– Вы хорошо себя вели эту неделю? – ведущий приспускал круглые очки и словно с укоризной глядел на зрителей. Кто-то из детишек смущённо отводил взгляд, кто-то искрился счастьем, но все понимали: всерьёз этот милый старец ни на кого сердиться не может. Лишь раз он обратился через телеэфир по имени-фамилии к одному мальчишке, но провинность была за ним уж чересчур. Это ж надо было додуматься: в милиционера мяч запустить! Дважды!

– Вижу, что не так уж и хорошо. Что же мне с вами поделать? – недовольно кряхтел ведущий. – Но не откладывать же нашу программу. Вы как считаете, дети?

– Нет! – звучали почти из каждой форточки