Ткач Кошмаров. Книга 4 - Юрий Розин

Ананси взметнулся с моего плеча, его хитиновое тело вспыхнуло ослепительно-белым светом. Я вложил в удар всю ярость последних дней — сферу сконцентрированного Потока, способную пробить бронедверь. Воздух зашипел, искривляясь вокруг сгустка энергии.

Раган даже не пошевелился.

Его ладонь рассекла воздух с пугающей скоростью, несмотря на опьянение. Волна силы встретила мой удар посередине комнаты — взрывная волна разметала осколки стекла и обломки мебели.

— Ты… — Раган покачнулся, но его вдруг прояснившийся взгляд стал холодным и острым, как лезвие. — Выродок! Ты должен был умереть, даже не родившись, тогда все было бы хорошо!

Вот как… даже если сделать скидку на алкоголь… теперь прости, ПАПА, сдерживаться я не стану.

Он сделал шаг вперед. Воздух вокруг него заколебался, как над раскаленной пустыней, паркет под ногами обуглился и рассыпался в пепел.

Мое сердце бешено заколотилось, кровь стучала в висках. Ананси выпустил дополнительные защитные нити, но я уже знал — это будет самый тяжелый бой в моей жизни.

Все-таки отец находился на поздней стадии уровня Вулкана, и моя начальная стадия уровня Ледника, даже с учетом заметно большего, чем предполагала эта стадия, объема энергии, была по сравнению с ним пустым местом.

Единственное, что могло мне хоть как-то помочь и обеспечить шанс на победу — его опьянение, не только мешающее нормально соображать, но и тормозящее движение Потока в теле.

Раган медленно разжал кулаки. На его ладонях вспыхнули ярко-желтые, искрящиеся молниями рукавицы.

— Я покажу тебе… Что значит… настоящая боль.

Я едва успел создать защитную сферу, когда первая атака отца пронзила воздух. Ударная волна ударила в грудь, отбросив меня через весь кабинет.

Если бы не демпфер из нитей, мое хрупкое тело без грамма усиливающей энергии уже превратилось бы в кашу.

Раган стоял в центре комнаты, его массивная фигура подсвечивалась алым заревом горящих документов в камине.

Я резко перекатился за перевернутый дубовый стол, едва уклоняясь от очередного удара. Кулак отца пробил каменную стену с грохотом, сравнимым разве что с артиллерийским залпом.

Обломки гранита дождем посыпались на некогда роскошный ковер, теперь превращенный в решето.

Белые энергетические нити прочертили воздух, цепляясь за запястья Рагана, но он лишь рванул на себя, вырывая целые пласты паркета вместе с балками перекрытия. Деревянные щепки вонзились в мои щеки, оставляя горячие полосы боли.

— УМРИ, НЕДОНОСОК! — его рев сотряс остатки витражей в окнах.

Раган размахнулся, и ударная волна снесла половину стены, открывая вид на ночной сад. Холодный ветер ворвался в помещение, разбрасывая обгоревшие документы и осколки хрусталя.

Я перекувыркнулся через разбитый письменный стол. Ананси выпустил серию точечных ударов по нервным узлам и сразу же бур из нитей, такой же, каким я обезвредил теневика в форте Талвар, вонзился в подреберье отца — удар, который должен был парализовать любого другого бойца.

Раган лишь захохотал — хриплым, животным смехом — и бросился в рукопашную.

Я отступал, продолжая атаковать его нитями со всех сторон. Он ломал стены и перекрытия, как бумажные ширмы. Вскоре, пробив еще и пол второго этажа, мы оказались в саду, начав уничтожать изящные статуи, аккуратные посадки и парочку фонтанов.

— Ты… не мой… сын! — он выплюнул эти слова вместе с кровавой слюной (десятки моих атак все-таки находили бреши в его нестабильной обороне).

Ананси дрожал на моем плече, его нити пульсировали слабым светом.

Когда Раган рванул на меня вочередной раз, я уже был готов. Его удар раскрошил мраморный фонтан, но я успел отпрыгнуть, одновременно выпуская Ананси вперед.

Паук выпустил не просто нити — а целую энергетическую сеть, насквозь пропитанную Потоком. Подготовка этой техники вынудила меня ограничиваться сравнительно простыми контрударами, ежесекундно рискуя пробитым черепом, но оно того стоило.

Сеть накрыла отца, затягиваясь, как удавка. Он принялся рвать ее, но, в отличие от обычных нитей, эти затягивались и срастались сами собой.

Тогда Раган, взревев будто дикий зверь, поднялся в воздух на энергии Потока и, пока сеть на нем продолжала стягиваться, устремился ко мне и сумел, прорвав своей перчаткой несколько звеньев, схватить меня за горло.

Его пальцы, обожженные тончайшими нитями едва ли не до костей, впились в шею. Мир поплыл перед глазами, окрашиваясь в черно-красные тона. Но я успел ударить ладонью ему в солнечное сплетение, выпустив почти весь оставшийся у Ананси Поток прямо в Ледник отца, дестабилизируя его энергию.

Он рухнул на колени. Ананси в последнем усилии восстановил сеть, используя стремительно покидающую тело отца энергию против него же.

— Сам… напросился… — прохрипел я, потирая шею, на которой наверняка остались четкие следы его пальцев.

Раган завалился на бок, тяжелый, как поваленный дуб. Его дыхание стало ровным, но глубоким — он не потерял сознание, но был обездвижен. Глаза, наконец, прояснились.

Вокруг нас лежали руины — исковерканные металлические конструкции, когда-то бывшие лавками обугленные растения, лужи воды и обломки мрамора.

Ананси слабо пошевелился на моем плече, его энергия почти иссякла. Я выпрямился, глядя на отца, который теперь смотрел на меня ясным — и бесконечно усталым — взглядом.

Тишина после битвы была оглушительной. Даже ветер стих, будто затаив дыхание. Вдалеке, за дырами в стенах, слышался треск пожаров, охвативших восточное крыло.

— Лейран… — прошептал отец. — Прости…

— Не хочу тебя слушать, пока ты в таком состоянии, — отрезал я, — Ты пришел в себя? Или мне ждать очередного нападения?

— Все в порядке, — выдохнул он. — Я себя контролирую.

Взмахом руки я развеял энергетическую сеть.

— Приходи в себя. И не забудь извиниться перед Найлой. Я буду ждать где-нибудь в той части дома, что ты не порушил.

С этими словами я развернулся и направился обратно в поместье, нашел уцелевшую комнату и тяжело рухнул спиной на кровать. Понятно, что сказанные Раганом слова стоило делить на пять, а то и на десять. Опьянение и неизбывное горе от потери почти всех детей и внуков разом — сложно было представить, что творилось в его голове и на сердце.

Тем не менее, после того, как Раган столько раз демонстрировал свою готовность и желание поддерживать меня во всем, что я действительно начал вполне искренне ему доверять и даже почти что признал, как настоящего отца, его слова были, мягко говоря, неприятны.

Особенно на фоне всего того, что мне сказал врач. Силы, которые я копил для разговора с отцом, чтобы спокойно и уверенно объяснить ему необходимость