Ткач Кошмаров. Книга 4 - Юрий Розин

— Как угодно, — отмахнулся я, разворачиваясь и направляясь к дверям.

— Лейран, — окликнул меня старик. — Какой вообще план?

— Выжить. — процедил я сквозь зубы. — Но если в процессе мне удастся подгадить Теневому Сообществу или Холодной Звезде, я не упущу такой возможности.

###

Центр стажировки был по боку, но перед отъездом я должен был поговорить с отцом. Я знал, что из-за разрушения столичного особняка он временно переехал в загородное поместье семьи и, решив кое-какие вопросы в Львином Дворце, я прямым ходом отправился туда на автомобиле клана.

Однако когда машина остановилась на подъездной дорожке к поместью, я, даже не выходя на улицу, услышал грохот и звуки взрывов. Сказав водителю отъехать на безопасное расстояние, я выскочил из автомобиля и поспешил к дому.

Если эти ублюдки думали, что можно совершать одно покушение сразу после другого, то они жестоко ошибались.

Глава 20

Дубовые двери особняка, обычно тщательно охраняемые, сегодня были распахнуты настежь, что уже само по себе настораживало. В прихожей царил хаос — разбитая и разбросанная по полу мебель, валяющаяся посреди холла хрустальная люстра, куски штукатурки и мрамора со стен. На каменных плитах темнели пятна — вино или кровь, я не мог определить.

До меня снова донесся грохот.

Звук битого стекла, тяжелых ударов, сдавленных криков. Все это доносилось из западного крыла — из кабинета отца. Я ускорил шаг, ортезы жужжали, перенаправляя потоки энергии.

Когда я распахнул дубовую дверь кабинета, передо мной предстала картина полного разрушения.

Отец, могучий Раган иф Регул, которого я привык видеть воплощением холодной рассудительности, стоял посреди комнаты, опираясь на опрокинутый дубовый стол.

Его дорогой камзол был расстегнут, черные волосы растрепаны, лицо багровело от алкоголя и неконтролируемой ярости. В одной руке он сжимал пустую бутыль виски, в другой — обломок мраморной статуи основателя клана.

Найла, всегда такая собранная и уверенная, с растрепанными волосами и порванным на плече платьем, пыталась удержать его за плечо.

— Раган, остановись, ради всего святого! — ее обычно мелодичный голос звучал хрипло, на лбу блестели капли пота.

Отец резко развернулся, смахнув ее руку с такой силой, что она едва удержалась на ногах.

— Оставь меня! — его рык сотряс воздух, заставив дрожать стекла в еще целых окнах. — Всех их… всех до одного…

Он замахнулся обломком статуи на книжный шкаф из черного дерева. Дубовые полки треснули с громким хрустом, десятки редких фолиантов рухнули на пол, поднимая облака пыли.

Я сделал шаг вперед, подошвы скрипнули по паркету, покрытому осколками.

— Отец.

Он замер, медленно поворачиваясь ко мне. Его глаза, обычно такие пронзительные, были мутными от алкоголя, но в них все еще горел дикий огонь ярости.

— А… — он сделал неуверенный шаг, чуть не пошатнувшись. Пожалуй, я впервые увидел своего отца по-настоящему пьяным. — Пришел… мой калека-сын.

Найла бросила на меня взгляд, полный отчаяния и немой мольбы.

— Он с утра… — начала она, но отец перебил ее, швырнув бутыль в камин.

Стекло разлетелось на сотни осколков, разбрызгивая остатки алкоголя, который вспыхнул синим пламенем.

— Они убили их! — закричал он, и в его голосе была такая первобытная боль, что я невольно сжал трость до хруста в костяшках. — Моих детей… моих внуков… сначала Пайра, теперь это⁈ Почему⁈

Он схватил со стола хрустальный графин с фамильным гербом и швырнул его в стену. Дорогой сосуд разлетелся вдребезги, оставляя на дубовых панелях мокрый след.

— Раган, пожалуйста… — Найла снова попыталась подойти к нему, но он оттолкнул ее так, что она споткнулась о разбросанные книги и упала на колени.

Благодаря своему опыту она сумела вернуться в сферу Буйства Стихий за эти два с лишним года, но выше уровня Вихря ей скорее всего было не суждено подняться банально из-за возраста. Так что по сравнению с Раганом она была не сильнее ребенка.

Я сделал еще шаг, чувствуя, как Ананси выпускает больше нитей, готовясь к действию.

— Отец, — сказал я твердо, стараясь перекрыть шум собственного сердцебиения. — Мы отомстим. Но если ты будешь и дальше пить, то не сможешь ровным счетом ничего.

Он захохотал — горько, истерично, с нотками безумия в голосе.

— Отомстим? Ты? — он показал на мои ортезы дрожащей рукой. — Что ты можешь, калека?

Потом его взгляд упал на Ананси, и в глазах что-то мелькнуло — осознание, стыд, отчаяние.

— Нет… прости… — он покачал головой, вдруг став похожим на потерянного ребенка. — Я знаю… Но ты не поймешь… ты не мог знать их всех…

Он опустился на колени среди осколков, не обращая внимания на то, что они впиваются в плоть. Капли крови смешивались с вином на паркете.

— Они были такими маленькими… — прошептал он, и его могучие плечи содрогнулись. — Когда-то все были маленькими…

Найла бросилась к нему, обнимая его плечи.

Зря. Раган уже начал успокаиваться, но касание Найлы будто бы задело другие его обнаженные нервы. И я прекрасно знал, какие.

— Зачем она это сделала⁈ — взвыл Раган, на этот раз не просто отбрасывая Найлу, но и вкладывая в это движение Поток.

Хорошо, что я успел подхватить ее нитями, иначе от столкновения со стеной на такой скорости Найлу могло ждать даже сотрясение.

— Отец, остановись! — мой голос прозвучал резко, разрезая спертый воздух кабинета. Ананси мгновенно выпустил паутину из сотен энергетических нитей, окутывающих меня и Найлу защитным коконом. — Ты ведешь себя как последний пьяница с доков, а не как глава ветви Регулов!

Раган замер, повернувшись ко мне. Его налитые кровью глаза сузились до щелочек. Капли пота стекали по его багровому лицу, смешиваясь с сажей на щеках. Вены на шее пульсировали, как живые существа.

— Ты… — он сделал шаг вперед, с трудом сохраняя равновесие. Пол под ним покрылся паутиной трещин. — Сопляк… в ортезах… смеет указывать мне?

Про то, что буквально только что извинялся за почти такое же оскорбление, он благополучно забыл.

— Вон! — его рык сотряс воздух, заставив задрожать хрустальные подвески люстры. — Чтоб духу твоего… здесь больше не было! А иначе и ты можешь…

Он не договорил, но я прекрасно понял, что он имел в виду. Вот только оставлять его в таком состоянии я точно не был намерен.