Далекое лето - Ся Цзя

– Вы её знали? – Сердце Ся Ди снова застучало.

– Знал, – медленно произнёс старик. – Это было много лет назад, она преподавала в нашей деревне. Времена поменялись, а тогда… Да где же это было видано, чтоб женщина преподавала? Её имя разнеслось по всей округе, все о ней знали, от беззубых стариков до малышей, которые и иероглифы-то не видели. Все хотели поглядеть на неё. Кто ж её не знал?

– Вы видели её лично? – Голос Ся Ди дрожал.

– А как же! Она даже учила меня писать. Ты видела парные надписи в нашем деревенском храме предков? Она же их и составила.

Ся Ди была немного ошеломлена и смущена. Смотря на это морщинистое лицо-скорлупу, она уже не могла различить черты тех детей из прошлого. Её собственная внешность совсем не изменилась, а вот постаревший малыш её не узнавал. Память людей ненадёжна. Умерший и исчезнувший много лет назад человек оставляет в сердцах лишь расплывчатые обрывки воспоминаний. Даже если бы она сейчас сказала старику, что она и есть та самая Ся Циншу, он бы, скорее всего, лишь недоверчиво покачал головой.

Но всё же той ночью Цзян Лешань с высоты городской стены узнал её.

Ся Ди охватила холодная дрожь, словно грудь пронзила острая ледышка, вызывая судороги по всему телу.

Старик продолжал идти вперёд, заложив руки за спину, и всё время что-то бормотал:

– Её могила прямо впереди, маленькая такая. В этой земле похоронены чужестранцы, многие из них даже не имеют имён. Ся Циншу умерла молодой, так жаль.

– Что жаль?

– Младший сын семьи Бай хотел на ней жениться. Если бы она вышла замуж за него, то уж стала бы местной, и её не похоронили бы здесь.

Ся Ди на мгновение замерла, затем ей стало смешно, и она не удержалась:

– Да она и не стремилась к этому.

– А ты откуда знаешь? – Старик с презрением поднял веки и зыркнул на неё. – Тогда скажи, к чему она стремилась!

На мгновение наступила тишина. Спустя некоторое время Ся Ди тихо пробормотала:

– Я и сама не знаю.

Кладбище было небольшое, но они долго блуждали среди могил. Вдруг старик остановился и сказал:

– Здесь.

Перед ними была маленькая могильная плита из серого камня, почти скрытая в густой траве. На ней была вырезана надпись «Могила Ся Циншу», и больше ничего. Перед плитой на траве, как крылья серых мотыльков, лежали кусочки не полностью сгоревших ритуальных денег. Ся Ди склонилась и подняла одну купюру, отметив, что бумага была новая и ещё влажная от росы. Она спросила у старика:

– Кто-то приходил сюда?

– Да, утром был гость, но уже ушёл.

– Кто?

– Не знаю, тоже, мол, из города приехали.

Ся Ди почувствовала, как сердце снова с силой забилось.

– Это, случайно, был не молодой человек, одетый во все чёрное?

– Не помню, во что он был одет, но по возрасту уж точно не старый.

– А раньше он уже приходил? – Ся Ди вскочила. – Он приходит сюда каждый год? И выглядит так, как будто никогда не стареет?

– Вроде бы приходил раньше. – Старик прищурился, пытаясь вспомнить. – Лицо не помню, но точно не прям уж взрослый.

Не дожидаясь, пока он додумается, Ся Ди резко развернулась и побежала как ветер. То и дело она спотыкалась о каменные плиты, падала и поднималась снова. Только пробежав около десяти ли, она остановилась. Полуденное солнце ослепительно сияло. Ся Ди тяжело дышала, лоб её был покрыт капельками холодного пота. Можно сказать точно, в этом времени Цзян Лешань не знает, что она жива, и уж точно не знает, что она навещает свою могилу. Она даже немного посмеялась над собой.

Но он всё-таки приходил к её могиле. С тех пор, как он решил, что она умерла, каждый год на праздник Поминовения усопших он приходил сюда почтить её память. Если бы не та летняя ночь много лет спустя, когда он увидел её с городской стены, он, возможно, продолжил бы год за годом сжигать бумажные деньги перед маленькой могилой, в которой была захоронена только ложь.

Ся Ди бесцельно брела по бескрайним землям. Вокруг простирались поля зелёной пшеницы и розовой гречихи. Время от времени попадались яркие маки с прелестными лепестками, и вдруг ей в голову пришла озорная мысль: «Если ты приходил поклониться моей могиле, то позволь и мне разок почтить твою память».

В главе «Речи царства Цзинь» из древнего трактата «Речи царств» сказано: «Хуан-ди возвысился на берегах реки Цзишуй, а Янь-ди – на берегах реки Цзяншуй. Возвысившись, они обладали различными добродетелями, поэтому, согласно названиям рек, где они прославились, Хуан-ди принял фамилию Цзи, а Янь-ди – фамилию Цзян». Ли Даоюань из династии Северная Вэй в комментарии к «Канону рек» подробно исследовал расположение реки Цзяншуй. В исторической хронике династии Мин от 1461 года записано: «Река Цзяншуй находится к югу от уезда Баоцзи». К югу от уезда располагался оплот клана Цзян. В эпоху династии Тан здесь был построен храм бога-покровителя земледелия Шэньнуна. К югу от храма, у входа в долину Мэнъюй, возвышалась гора Чанъян, на которой был возведён мавзолей Янь-ди. Однако в настоящее время храм разрушен, мавзолей заброшен, и его следы затерялись среди густой травы.

Ближе к вечеру Ся Ди, сидя у воды, зажгла стопочку бумажных денег. Яркое пламя казалось особенно тёплым в сумерках. Порыв ветра подхватил ещё не потухший пепел, который, медленно кружась, полетел к другому берегу. Стоявший неподалёку рослый лодочник долго и с любопытством наблюдал за Ся Ди. Наконец, не удержавшись, он спросил:

– Девушка, а по ком вы сжигаете деньги?

– По Янь-ди, – ответила Ся Ди.

– Да как можно богу огня и солнца приносить жертвоприношения в такое время? – рассмеялся здоровяк.

– А когда нужно?

– Одиннадцатого дня первого лунного месяца, в день рождения Янь-ди. Тогда все идут на поклон к Источнику девяти драконов, – объяснял лодочник. – Янь-ди ведь – бог, а не твой родственник, чтобы на праздник Поминовения воздавать ему славу. Да и бумажные деньги по нему не жгут.

Ся Ди, заглядевшись на мерцающее пламя, вдруг улыбнулась:

– Ничего страшного, главное – благие намерения. Да и я, скажем так, лишь отвечаю взаимностью.

Лодочник, хоть и не совсем понял её, кивнул и спросил:

– Ты собираешься переправляться? Все другие лодочники уже разошлись, осталась только моя лодка.

– Очень хорошо, – ответила Ся Ди, – значит, я поплыву с тобой.

Она запрыгнула, и крепкий лодочник, размахивая мощными руками, взялся за вёсла. Лодка