Инженер 2: Тульские диковинки - Алим Онербекович Тыналин

прогресс требует образованных работников. Паровые машины, фабрики, заводы, для этого нужны люди, умеющие читать, считать, понимать чертежи. Крепостной мужик, который всю жизнь только пахал, такого пока не умеет.

— Вот именно! — поддержал Баранов. — Образование! Вот что главное!

Старик фыркнул:

— Образование! Зачем образование мужику? Пахать учить надо, а не книжки читать!

Я продолжил:

— Степан Васильевич, мир меняется. В Англии паровые машины, железные дороги, заводы. У нас отставание. Почему? Потому что нет образованных людей. Дворян мало, мужики безграмотные. Как строить заводы, если некому работать?

Долгорукий вмешался:

— А нам и не надо заводов! Мы земледельческая страна! Хлеб наше богатство!

— Хлеб это хорошо, — согласился я. — Но армии нужны ружья, пушки, корабли. Для этого нужны заводы. А заводам нужны образованные работники.

Баранов энергично кивал:

— Правильно! Александр Дмитриевич верно говорит! Крымская война показала, мы отстали. Технически отстали. Надо наверстывать!

Старик недовольно буркнул:

— Наверстывать… Легко сказать. А кто платить будет? Дворянство разорите, вот что выйдет!

Разговор превратился в дискуссию. Мнения разделились. Баранов с несколькими помещиками поддерживали идею постепенных реформ. Старик со своими сторонниками категорически против. Долгорукий поддерживал консерваторов.

Я высказал свое мнение, осторожно, обтекаемо, но суть понятна: образование нужно, прогресс обязательно, реформы неизбежны.

Спор длился минут двадцать. Потом все устали, разошлись по своим группам.

Баранов подошел ко мне, тихо сказал:

— Спасибо, Александр Дмитриевич. Вы говорили разумные вещи. Жаль, что не все понимают.

— Время покажет, Иван Петрович.

Он кивнул, отошел.

Я посмотрел на часы, уже половина пятого. Пора уходить.

Решил выйти на балкон, подышать свежим воздухом перед уходом. Балкон за дверью в конце зала, небольшой, узкий, с коваными решетками. Внизу виднелась улица, по ней проносились экипажи, торопились прохожие.

Воздух свежий, прохладный. Я глубоко вдохнул.

Вдруг услышал голоса, через открытое окно справа. Видимо, соседняя комната.

Я узнал голос Долгорукого:

— … этот Воронцов совсем обнаглел! Губернатору в глаза заглядывает, умничает!

Второй голос незнакомый:

— Да, я заметил. Выскочка. Приехал из неизвестно откуда, сразу всех учить начал.

Долгорукий:

— Надо его на место поставить. А то возомнил о себе. Губернатор похвалил, теперь совсем зазнается.

— Я прослежу за ним через Зубкова. Работа у него казенная, проверю документы. Найду нарушение, сразу доложу губернатору. Пусть попробует оправдаться.

Долгорукий добавил:

— А я со своей стороны постараюсь. Отец у меня влиятельный, есть связи в столице. Настрою людей против Воронцова. Скажу, что он смутьян, вольнодумец. Слышали, что он сегодня говорил? Про образование для мужиков, про реформы! Опасный человек!

— Согласен. Таких надо пресекать. А то еще беду накличет.

— Вот и договорились. Ты следи за его работой, ищи недостатки. Я буду портить репутацию. Вместе его уберем.

Незнакомец засмеялся:

— Хороший план. Давай попробуем.

Я стоял на балконе, слушал. Внешне оставался спокойным, но внутри бушевала холодная ярость.

Значит, так. Интрига. Против меня.

Долгорукий обиделся, что я его осадил.

Что ж. Я предупрежден. Значит, вооружен.

А потом посмотрим, кто кого.

Я вернулся в зал. Подошел к Крылову:

— Федор Иванович, спасибо за приглашение. Но мне пора.

— Уже? Ну что ж, понимаю. Спасибо, что пришли.

Попрощался с Барановым, с Анной Павловной. Вышел из зала.

Спустился по лестнице, вышел на улицу.

Солнце садилось, небо розовело. Прохладно.

Я медленно шел домой. Думал. День прошел насыщенно. Но самое главное завтра, опять любимая работа.

* * *

На следующий день утром я сидел на краю верстака, свесив ноги и смотрел на работников. Все уже собрались, стояли рядом полукругом, ждали.

Утро раннее, половина восьмого. За окнами светло, солнце только поднялось. В мастерской тепло, Гришка печь растопил еще до рассвета, теперь идет жар, там тлеют красные угли.

Запах в мастерской знакомый: металл, масло, древесный уголь, табачный дым. Трофим курил трубку, синий дымок вился к потолку.

— Ну что ребята, — сказал я, — срок у нас через шесть дней. В субботу окончательные испытания, в воскресенье надо сдать все насосы. Кое-что у нас уже готово, вон там. — Махнул рукой в сторону стены, где рядком стояли четыре медных насоса. Блестящие и новые, любо-дорого смотреть. — Пятый почти собран, осталось только установить клапаны и прикрутить рычаг. Шестой только начат, цилиндр и основание есть, остальное надо делать.

Семен кивнул:

— Успеем, Александр Дмитриевич. Работы два дня, от силы три.

— Успеем, если проблем не будет. — Я посмотрел на каждого. — А проблемы бывают всегда. Поэтому работаем внимательно, аккуратно, без спешки. Лучше медленно, но правильно, чем быстро, но с браком.

Все закивали.

— Распределяю задачи. Семен, вы с Иваном заканчиваете пятый насос. Ставите клапаны, прикручиваете рычаг, проверяете все соединения. Потом испытываете: качаете воду, смотрите, не течет ли где.

— Слушаюсь, — сказал Семен.

— Трофим, ты делаешь рычаг для шестого насоса. Железо есть на складе, там лежит заготовка. Куешь по чертежу, длина два аршина, толщина в большой палец.

— Понял.

— Филипп, ты с Гришкой собираете основание шестого насоса. Ставите на верстак, закрепляете, готовите под установку цилиндра.

— Хорошо, Александр Дмитриевич.

— Я сам буду делать поршень для шестого насоса. Заготовка есть, надо обточить до нужного диаметра, установить кожаную прокладку.

Все разошлись по своим местам. Я слез с верстака, пошел к токарному станку.

Станок стоял у стены, массивный, чугунный, старый, но исправный. Станина тяжелая, суппорт двигается плавно, патрон крутится ровно. Немецкий, добротный.

Взял заготовку поршня, чугунный диск, диаметром чуть больше нужного, толщиной в ладонь. Тяжелый, полпуда если не больше, наверное.

Закрепил в патроне, подвел резец. Включил станок, Гришка крутил ручку привода, маховик завертелся, поршень начал вращаться.

Подал резец, начал снимать металл. Стружка пошла в сторону. Серая, закручивающаяся в спираль, она со звоном падала на пол. Запах металла и масла для охлаждения резца ударил в нос.

Я сосредоточенно работал. Снимал понемногу, проверял линейкой. Диаметр должен быть точным, семь вершков и двенадцать линий, погрешность не больше линии.

Час работы, может, больше. Обточил и проверил, диаметр правильный. Снял с станка, положил на верстак.

Затем взял кожу для прокладки, толстую и мягкую. Вырезал полоску шириной в два пальца, длиной по окружности поршня. Прикрепил к поршню маленькими медными гвоздиками, по краю. Прокладка села плотно и ровно.

Поршень готов.

Посмотрел на остальных. Семен с Иваном возились с пятым насосом, устанавливали клапаны, прикручивали болты. Трофим у горна раздувал мехами угли, железная заготовка уже лежала в огне, раскаленная добела. Филипп с Гришкой тащили основание шестого насоса, чугунную плиту, тяжелую, чтобы поставить на верстак.

Работа шла полным ходом.

К обеду пятый насос был готов. Семен доложил:

— Александр Дмитриевич, клапаны установлены, рычаг прикручен. Можно испытать.

— Хорошо. Давайте.

Гришка принес ведро воды, поставил рядом