Французский полтергейст - Василий Анатольевич Криптонов

— Полгода⁈ Помилосердствуйте, да преподаватель нужен ещё вчера. Либо я вернусь к практике…

— Не надо, Фёдор Игнатьевич, мы ещё ту ситуацию до конца не решили. Будет вам преподаватель завтра, самый лучший.

Обнадёжив таким образом господина ректора, я накинул пальто, вышел из академии и свистнул извозчика.

— На Побережную!

— Побережная большая.

— Академию знаешь?

— Как не знать. Садитесь.

Вскоре я впервые увидел заведение конкурентов. Ну что сказать… Впечатлило. Модерново, строго, прямые резкие линии. Вот буквально на улице стоишь, смотришь и понимаешь уже на чувственном уровне, сколь много всего придётся выучить, как это тяжело будет, как тебе тут не рады, и что лучше всего было бы уехать домой, поставив крест на образовании.

— Вам куда? — процедил злой, замёрзший, но при этом безукоризненный, будто из пластика отлитый швейцар у входа.

— Я по вопросу трудоустройства.

— Назначено?

— Да.

Мы с швейцаром долго смотрели друг другу в глаза. В его взгляде читалось: «Я же знаю, что ты врёшь!». В моём: «А как ты проверишь? Ты швейцар». И он вздохнул, открыл передо мной дверь.

Внутри сцена повторилась с охранником. Здесь мне выделили провожатого и отконвоировали в отдел кадров, по-местному — в канцелярию. Там чопорные затянутые в корсеты дамы смотрели на меня, как на вошь. Однако дали написать заявление.

— Рекомендации потрудитесь предоставить. У нас, вообще-то, самые лучшие преподаватели, конкурс очень большой.

— Ой, я так волнуюсь, так волнуюсь… Ну вот, кляксу посадил.

— Перепишите…

Разобравшись с заявлением, я вышел и уже без конвоя прогулялся по коридорам, насвистывая. Чувствовалось, что денег тут действительно больше. Ремонт свеженький, стен касаться страшно. Одна из дверей была приоткрыта, из-за неё доносился женский голос:

— Разумеется, с открытием под Белодолском магического источника можно не беспокоиться о землетрясениях, однако тектонический раздел магии включён в образовательную программу и будет на экзамене, а следовательно…

— Да вас уволят скоро, — оборвал голос из зала. — Говорил же вам, нельзя было меня на пересдачу отправлять. А теперь ещё и тектоника эта ваша неактуальная.

Я заглянул внутрь. Увидел полсотни самодовольных студентов, смеющихся на женщину лет сорока с плюсом, с невзрачной причёской и круглыми очками. Она, судя по лицу, изо всех сил старалась не плакать. Во имя этой же цели сжимала кулаки. Дорогого стоит, дожив до таких лет сохранить чуткую и ранимую душу.

— Доброго вам дня, — сказал я.

На меня посмотрели.

— Вы кто? Чего изволите? — резко спросила преподавательская женщина, заработав у меня ещё пару призовых баллов.

— Я — Александр Николаевич Соровский, преподаватель многообещающей дисциплины магии мельчайших частиц, владелец земли, на которой был открыт означенный источник, герой, спасший из поражённой источником деревни местных жителей и вообще всесторонне замечательный человек.

Студенты издали дружное «о-о-о», глядя на меня с любопытством.

— Я — Диана Алексеевна Иорданская. Чего желаете, господин Соровский? — не дала себя огорошить учительница. — У нас занятие.

— Да к дьяволу занятие! — знакомым голосом возразил один бугай с первого стола. — Это же Александр Николаевич Соровский, совсем другое дело! Вы к нам переводиться решили?

— Разумеется, куда же ещё, — соврал я, не моргнув глазом. — Диана Алексеевна, можно вас на два слова?

Диана Алексеевна пошла к выходу под аккомпанемент выкриков вроде: «Ну, всё, сейчас её точно вышвырнут!»

— Послушайте, что вы такое творите? — тихо заговорила она, закрыв за собой дверь. — У меня и так трудно налаживающийся контакт с аудиторией, а тут ещё вы!

— Тысяча извинений. Вас, кажется, хотят уволить?

— Кто? Ах, это… Не обращайте внимания, просто разговоры. Преподавателей моей квалификации не увольняют. Но крови попортят.

— У нас, на Пятницкой, вакансия откры…

— Я соберу вещи.

— Насчёт жалованья…

— У вас экипаж? Впрочем, мне, как преподавателю, можно воспользоваться казённым.

— Как прикажете, Диана Алексеевна.

Через пятнадцать минут мы с ней ехали в казённом экипаже. Не успел ещё казённый извозчик получить информацию, что Диана Алексеевна уволилась.

— Вот, — показал я ещё через двадцать минут Фёдору Игнатьевичу своё приобретение. — Устраивает?

Фёдор Игнатьевич поднялся из-за стола.

— Вы — Диана Алексеевна? Иорданская?

— Я, господин Соровский.

— Это ведь о вас три года назад в «Академическом вестнике» писали? Победили на всероссийском конкурсе преподавателей.

— Обо мне.

— Добро пожаловать на ваше новое место службы! Александр Николаевич, укажете Диане Алексеевне её кабинет?

Я указал. Диана Алексеевна долго смотрела на дверь с надписью «Заместитель декана».

— Здесь какая-то ошибка, верно…

— Никакой ошибки. Приступайте, пожалуйста, к исполнению служебных обязанностей. А, да. Это — секретарь. Я не знаю, как её зовут.

Диана Алексеевна посмотрела и на секретаря. Пожилая женщина, встав из-за стола, дрожащей рукой крестила её.

— А мне нравится у вас, — заявила Диана Алексеевна.

— Очень рад. Надеюсь, сработаемся.

— А вы, я так полагаю, мой непосредственный начальник?

— Пока что да… Я таки надеюсь, что меня однажды замените вы.

— Я⁈

— Ну, кто-то же должен.

Справившись с изумлением, Диана Алексеевна кивнула и скрылась за дверью. Я же прошёл к себе, сел за стол.

— Диль! Встань передо мной, как лист перед травой.

— Слушаю, хозяин.

— Изобрази, пожалуйста, расписание для Дианы Алексеевны.

— Одну минуту.

Пока Диль писала, я налил нам с ней чаю и вздохнул. Ну что за жизнь такая? Работаешь, работаешь, мечешься, как белка в колесе… То ли я уже совсем обнаглел? Да, пожалуй, обнаглел. Всех дел за сегодня — погулял да покатался.

— Вот, готово. — Диль подула на листок.

— Превосходно. Передай Диане Алексеевне, можешь представиться. Затем будет ещё одно поручение. Бери кошелёк и вот этот список. По нему нужно будет купить всё в лавке на Рюрика. Там скажи, что от Акакия Прощелыгина, скидку дадут. Покупки — мне.

— Будет исполнено.

Диль, забрав всё, вышла из кабинета. Я посмотрел на две чашки чая.

— Ну вот, ушла… Даже чаю попить не с кем. Ну что за должность такая… Поистине, человек, поднявшийся столь высоко, обречён на одиночество.

В дверь постучали.

— Возможно! — крикнул я.

Дверь открылась, вошла секретарша. Дрожащая рука поднялась.

— Оставьте, — приказал я. — Ну послушайте же, в самом деле, вы таким количеством повторений попросту нивелируете самый смысл и сакральность. Что вам угодно, скажите словами, Господь не решает за человека все проблемы.

— До вас имеются, — чуть слышно пролепетала женщина.

— Ну, вот, и прекрасно же! Можете ведь. Просите, кто там имеется, пусть войдут. Вот какая неожиданность! Здравствуйте, Янина Лобзиковна. А я как раз две чашки чаю налил и задумался. Составите компанию?

— С удовольствием, Александр Николаевич.

— Удовольствия вам обещать, к сожалению, не могу…

— Я понимаю, вы ведь женитесь.

— Дело даже не в том. Просто качество чая…

— Ох, вы себе даже не представляете, какого рода веники мы