Французский полтергейст - Василий Анатольевич Криптонов

— Это вопрос терминологии, не больше. Станем уделять время такой ерунде? Пф… Можете предложить какие-нибудь действенные методы по устранению лишённого плоти духа из библиотеки и нейтрализации его на достаточно долгий срок, либо диссипации до полнейшей невозможности восстановления?

— Ну, у нас был курс по работе с полтергейстами… — пробормотал Боря, как-то сразу потеряв весь кураж. — Но практика… В этом деле главное — практика, тогда как случай сам по себе довольно редкий.

— Ну вот, видите. А для меня, как для менталиста, раздавить чужое сознание — что плюнуть. И не важно, есть у него тело или нет.

— Только вам нельзя, — напомнил я. — Использовать дар вне согласованной палаты.

— Мне можно, — вставила Стефания. — В пределах академии, да и вне её строгого запрета нет. Только я не умею давить сознания.

— Само собой, в академии не изучают деструктивные психотехники, это уже особый специалитет.

— Значит, вся надежда на Бориса? — спросил я, допив чай и отставив чашку.

— Я справлюсь!

* * *

К вечеру полтергейст в библиотеке распоясался настолько, что когда мы укрылись за лежащим на боку книжным шкафом это уже не казалось с нашей стороны вандализмом. Помещение представляло собой поле боя, с которого в страхе сбежали обе армии, оставив по себе лишь хаос и разрушение.

Янина Лобзиковна, несмотря на её горячее желание остаться на тонущем корабле до конца, была нами удалена. Порфирий Петрович, который тоже отчаянно желал проявить мужественность, несмотря на полнейшее отсутствие магических способностей, вынужден был заняться удалением начальницы. С грубейшим нарушением субординации он взвалил на плечо Янину, голосящую про нежелание уподобляться презренным крысам, бегущим при первых признаках затопления, и практически бегом умчался в зону безопасности. Дверь за ним закрыла и даже заперла Стефания, которая, кажется, немного комплексовала из-за своего неоднозначного статуса в нашем элитном отряде, а потому старалась быть полезной хоть в чём-нибудь. С одной стороны, она оказала нам всем неоценимую помощь в деле с изгнанием духа, а с другой, после этого оказалась пятым колесом в телеге. Менталист в отряде уже был, причём, куда более сильный, целый Вадим Игоревич. И, по большому счёту, Стефанию приводил на наши заседания Боря в качестве «плюс один».

А полтергейст бушевал.

— А почему мы не позвали более опытных спиритуалистов? — пробормотала Анна Савельевна, когда над её головой со скоростью пушечного ядра пролетело «Использование растительных компонентов среднесибирской возвышенности в качестве суррогата при производстве зелий и эликсиров коренных народов Американского континента».

Я покосился на Стефанию, которая находилась от нас через Леонида и Вадима Игоревича и ответил негромко:

— Потому что Боря хочет управиться сам!

— А разве не важнее безопасность?

— Анна Савельевна, ну что же вы такое говорите? Здесь речь о любви, какая безопасность…

— Ах, прошу прощения, всё время забываю про любовь… Что ж, тогда не жаль и погибнуть.

— Именно!

Боря в пафосной позиции стоял посреди хаоса, размахивая ритуальным кинжалом и время от времени произносил слова заклинания. Эффект от них был неоднозначным. Бушевать полтергейст не прекращал, однако активность его сосредотачивалась всё больше вокруг Бори. Тот уже с видимым трудом уворачивался от летящих в него книг, каждая из которых могла запросто оставить парня инвалидом на всю жизнь, а то и вовсе угробить.

— Он не справляется, — мрачно сказал Вадим Игоревич. — Это очевидно.

— Я могу ему как-то помочь? — пискнула Стефания.

— Разумеется! — откликнулся Леонид. — Скажите, что любите его, несмотря ни на что, и готовы выйти замуж сию же секунду.

— Я имела в виду борьбу с полтергейстом!

— Ах, это… Здесь я не разбираюсь.

— Вадим Игоревич⁈

Серебряков явно испытывал тяжелейшие муки человека, который мог бы всё решить, да не должен вмешиваться. Он скептически посмотрел на Стефанию и вздохнул.

— Ну, попробуйте. Полагаю, концепции четвёртого узла вы изучали?

— Разумеется, но как отделить нужный?

— Смотрите через окулюс.

— Так просто?

— Ну разумеется. И сущность подсветится зелёным.

Стефания часто заморгала, глядя перед собой, и вдруг вскрикнула.

— Боже, какой огромный!

— Навскидку — сколько Мережковских?

— Не зна-а-аю… Это что-то кошмарное. Десять?

— Десять⁈ Да вы, должно быть, шутите?

— Я, пожалуй, даже преуменьшаю.

Вадим Игоревич думал секунды две. Потом резко поднялся на ноги.

— Уходим! — закричал он. — Борис Феофанович, уходим! Срочно!

Интонации Вадима Игоревича были столь убедительными, что Борис бросил заклинание на полуслове и помчался к шкафу. Вслед ему полетела книга. Стефания взвизгнула. Борис, каким-то непостижимым образом истолковав верно её сигнал, дёрнулся в сторону. Увесистое «Пособие по целительству внутренних органов» врезалось в грудь как раз поднявшегося Леонида и отбросило его по направлению к двери. Упав на пол, он больше не поднялся, и его пришлось подхватить нам с Вадимом Игоревичем. Анна Савельевна добежала до двери, открыла её и держала, пока мы выбегали.

В коридоре я, Вадим Игоревич и Леонид упали, а Анна Савельевна захлопнула дверь. Изнутри в неё тут же что-то грохнуло. Судя по звуку, прилетел уже целый стеллаж.

— Да что ж за ирония, — проворчал Серебряков, поднимаясь. — Единственный член отряда, которому нужна срочная медпомощь — целитель. Как назло, опять же, единственный.

Я пощупал пульс Леонида и нашёл его удовлетворительным.

— Мы ничего не можем сделать с этим существом? — пролепетала Стефания.

— Десять Мережковских, говорите? — взвыл Серебряков. — Да это закрытие академии, эвакуация и вызов специальной группы боевых спиритуалистов и психокинетиков!

* * *

— Нет, нет и ещё раз нет! — провозгласил Фёдор Игнатьевич тем же вечером, колотя кулаком по столу своего домашнего кабинета. — Вы с ума сошли⁈ Это же закрытие академии, эвакуация и вызов специальной группы боевых спиритуалистов и психокинетиков!

— Всё так, — кивнул я.

— Они закроют нас как минимум на месяц, вне зависимости от того, как быстро нейтрализуют полтергейста! И проведут сплошные проверки, перетрясут всё сверху донизу. Что они могут обнаружить — страшно даже сказать!

— А что они могут обнаружить? — спросила сидящая тут же Таня.

— Не могу сказать! Мне страшно.

— Па-а-а-апа⁈

— Что «папа», что «папа»⁈ Я сел в кресло ректора, когда мы с тобой уже готовы были пойти по миру! В долгах по самые уши, дом заложен… Разумеется, ты этого не знала. Я всеми силами старался тебя уберечь, ни в чём тебя не ограничивал. Конечно, как только у меня появились возможности, я немедленно ими злоупотребил!

— Папа, это отвратительно!

— А мне не стыдно, Татьяна, нет, мне не стыдно!

— А должно быть стыдно!

— Нет! Хоть убей — нет. Я делал всё это ради своей семьи!

— Да я вообще не об этом! Чтобы скрыть свои преступления, ты уговариваешь моего мужа рисковать своей жизнью!

— Во-первых, он тебе не муж!

— Он мне практически