Французский полтергейст - Василий Анатольевич Криптонов

«Диль, приготовься!»

Диль приготовилась — я почувствовал.

— Идёмте, — сказал Полине, ничем не выдав своего беспокойства.

Глава 53

По предварительному сговору

— Но здесь никого нет, — сказала Полина.

— Вы тоже заметили? — уныло спросил я. — Ну да, неприятственность… Надо же, всё время был тут, и вдруг, как раз именно когда вы должны были прийти — исчез. Дурацкое совпадение, прямо как в романе, автор которого не удосуживается выстроить причинно-следственные связи и лепит события просто потому, что они пришли ему в голову. Впрочем, сама жизнь — как раз такой автор.

— Но где он может быть⁈

Я грустно попинал нары, на которых не так давно отдыхала статуя и на которых бог знает чем занималась с Полиной Лапшиной, ещё не будучи статуей. Нары были крепкими, исполненными в виде приколоченного к стене и полу сундука. Толстенные и тяжеленные доски, на таких и слону сплясать можно, ничего страшного.

Где он может быть… Да кто ж его знает! Искать надо. Чтобы искать, нужен фамильяр. А я свою Диль светить перед Полиной не стану. О ней, между прочим, ещё даже Вадим Игоревич не знает, несмотря на все наши с ним распрекрасные отношения. А с Полиной у меня ещё никаких отношений нет. И, надеюсь, не будет. Я всё-таки традиционных, замшелых взглядов придерживаюсь. В жизни должна быть одна девушка, за всеми всё равно не набегаешься.

В ответ на мой пинок «сундук» издал смутно знакомый стрекочущий звук. Я заинтересовался.

— Подсобите-ка.

Вдвоём с Полиной мы упёрлись в крышку и с усилием её подняли. Изнутри «сундук» был пуст, пылен и затхл. За одним лишь исключением: оттуда выскочил енот. Не просто какой-нибудь, а очень хорошо мне знакомый.

— Ой, какой хорошенький! — умилилась Полина и выпустила крышку, которую я немедленно и уронил.

Перепугавшийся хорошенький енот подпрыгнул и заверещал. Выронил что-то блестящее. Оно покатилось по полу и стукнулось о ботинок Полины. Та наклонилась, подняла.

— Колечко…

— Позвольте!

Я забрал у неё кольцо и тяжело вздохнул. Посмотрел на енота.

— Ну и где всё остальное? Проворонил? Эх, Пафнутий…

* * *

Убедившись, что Татьяна таки настроена серьёзно, я, как честный человек, разумеется, купил ей колечко. Весьма скромное, под стать жалованью учителя. В октябре я, конечно, уже получил кое-какие денежки за источник, но за неполный квартал вышло мало. Да и вообще, ни к чему кичиться. Будут средства, будет налаженный быт — будут и излишества, и предметы роскоши. А пока не до выпендрёжа.

Долго думал, как бы пооригинальнее подарить. Бокал с шампанским — слишком избито, кружка с кофе — как-то странно. Опуститься на одно колено в переполненной аудитории — это ж надо кучу людей в аудиторию собрать, от дел отвлечь. На своём уроке — непедагогично.

В итоге я, зайдя в библиотеку и увидев там как всегда читающую Таньку (она умудрялась лежать в кресле, используя один подлокотник как подголовник, а другой — как подколенник), спросил:

— Слушай, рыжая, а ты колец не носишь по принципиальным соображениям, или просто так случайно сложилось?

— А? — дёрнулась Танька и уставилась на меня, вынырнув из очередного книжного мира.

— На, — протянул я ей коробочку. — Мол, прошу принять во внимание серьёзность моих намерений и тэ дэ и, что характерно, тэ пэ.

Мигом переключившаяся на объективную реальность Танька переместилась в приличную позу, отложила книжку и трепетно взяла чуть дрожащими руками коробочку. Открыла. Кольцо, которое ей предлагал Серебряков, даже издалека выглядело куда более впечатляющим, там, верно, один бриллиант стоил, как весь дом Соровских. В моём случае и посмотреть было не на что. И всё же Танька смотрела. Долго, внимательно. Кивнула в конце концов:

— Да.

— Ну, подставляй, что ли.

Она протянула мне руку, я надел кольцо на подобающий случаю палец. Эффект был поистине магический — Танька вся засияла, будто проглотила новогоднюю гирлянду. И немедленно полезла обниматься.

— Надо было обратиться ко мне, — говорил мне потом Серебряков. — Я бы вам отдал то кольцо, которое она отвергла. Важен ведь не предмет, а даритель.

— Да какие ваши годы, Вадим Игоревич, — возражал я. — Найдёте, кому отдать, мне-то зачем.

— Ах, боюсь, что оно для меня слишком плотно ассоциируется с неудачей…

— Но важен ведь не предмет…

— Верно, тот, кто дарит. Это ведь я. А у меня ассоциации… В любом случае, поздравляю вас с помолвкой.

И вот теперь я стоял в заброшенной лесничьей хижине или в чём-то подобном и держал в руке то самое колечко. Енот о чём-то выразительно трещал, размахивая лапами, и, видимо, отчаянно рефлексируя некое травматическое событие.

— Веди! — приказал я.

Фамильяр рванул бежать.

В семейном кругу мы об этом не говорили, однако всем было ясно, что фамильяр у Таньки чуть-чуть бракованный. Причём, поломала она его сама, своей несообразительностью. Сначала призвала, тут же прогнала, еды дала чрезвычайно мало. Диль мне объясняла, что будь фамильяр рангом повыше, он бы вовсе ушёл или превратился в злобного блуждающего духа, с которым спиритуалисты имели бы много проблем, а Таньку за халатность в итоге поставили бы перед судом.

Но, поскольку енот был самым примитивным фамильяром, он таки умудрился худо-бедно запечатлеться на Таньку и искренне её любил и слушался. Но чуть-чуть бракованным образом. Так, например, отучить его от помоек не получалось. Каждую ночь он ухитрялся пробраться в мусорное ведро. Да почему, собственно, «ухитрялся»? Обладая духовной природой, он делал это легко и свободно. Когда Танька его ругала и запрещала шариться по помойкам, он покаянно трещал и кивал, но следующей ночью всё повторялось сызнова. Разве что разбрасывать мусор он стал гораздо меньше, и на том спасибо ему великодушное от нашей кухарки.

В целом, фамильяр был скорее домашним животным с расширенным функционалом и вёл себя соответственно. Коты, например, дерут обои, хоть ты им кол на башке крути, а еноты шарятся по помойкам. Ну или вот сейчас, когда Татьяна определённо попала в беду, фамильяр, вместо того, чтобы её защищать со всей отчаянностью, спрятался под нары. Диль бы такого себе не позволила.

Енот бодро нёсся по лесу, временами останавливаясь и вереща на нас с Полиной, чтобы шагали быстрее. К счастью, моя спутница приехала из деревни экипированной самым серьёзнейшим образом, так что от моего широкого шага не отставала. В глазах сверкала решимость дойти до конца во имя любви, как бы двусмысленно это ни звучало.

На каком-то этапе