Обратный отсчет: Равнина - Токацин

— Во всё, — Гедимин достал из ящика пласт «сырого» сеша и потянулся за высушенной слизью. — Разжигай горн. Говоришь, до трёх тысяч не горит? Значит, в стеклянном расплаве выживет.

Часть 19

31–36 дни месяца Кислоты. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген — Сфен Огня

31 день Камня, месяц Кислоты. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген — Сфен Огня

«Не попасться на глаза Вепуату…» — Гедимин, воровато оглядываясь, выбрался из-под купола и двинулся к бронеходу. Каменные «блины», расколотые на куски ещё с вечера, горкой лежали у правого борта. Гедимин нагрёб, сколько поместилось, в «мешок» из защитного поля и поднялся по трапу, ещё раз оглянувшись на шатры сонного лагеря. За ними ярко горели жаровни — аборигены вытащили их на видное место и теперь расставляли палатки и поднимали навесы. «Первый нормальный день за неделю,» — Гедимин криво ухмыльнулся, вспомнив вчерашнее наводнение — и всё, что было перед ним. «И всю неделю они тут сидят. Может, хоть сегодня их сменят.»

В передвижной лаборатории было пусто и тихо — никто не брался за опыты в такую рань, все в лучшем случае перебирались из барака в душевую. Гедимин вытряхнул из остывшего тигля чёрный песок (никто не разгрузил литейную станцию с вечера, и вообще к ней, похоже, не подходили) и заложил новое сырьё. «Ещё месяц работы… А потом — делать трубки. Где их потом хранить? В столярном цехе, с арматурой? Температурный режим нужен…»

Рядом с душевой — и ещё поодаль, на «пустом» краю плато — горели красные огоньки. Удивлённый Гедимин подошёл ближе — и увидел аборигенов, склонившихся над чашей туманника. Воды в ней почти не было, а что осталось, загустело от слизи. Один Бронн держал над растением зажатый в палочках раскалённый камешек, второй старательно вычёрпывал жижу. Когда чаша опустела, он негромко пискнул. Бронн с камешком поднёс его к «листу». Набухшая поверхность заблестела от слизи. Гедимин, беззвучно хмыкнув, огляделся по сторонам — огоньки горели повсюду.

«Чего они так насели на туманники?» — думал он, заходя в душевую. Пока Гедимин возился с литейной станцией, высохшую одежду успели увезти, и теперь комендант выдёргивал из стены мешающие вешалки и расставлял у входа. На приветственный кивок сармата он не ответил, только покосился на закрытую дверь, — из душевой доносился хитиновый треск, перемежаемый плеском и бульканьем.

— Уран и торий! — Вепуат с радостной ухмылкой кивнул Гедимину и выпустил из рук мокрого «трилобита». Существо рванулось к стене, отряхиваясь на лету. С потолка уже свисал его сородич.

— Надо иногда купаться, — наставительно сказал Вепуат, вылавливая из бочки третье животное. Крылья у него расправились мгновенно — им вода не вредила.

— Бронны мучают растения, — сообщил Гедимин, подбирая свободный шланг и прикрепляя к скафандру. Вепуат кивнул.

— Уже видел. Вроде как последний день, когда можно брать слизь. Потом с ними что-то будет. Цветение, что ли…

— А, — Гедимин попытался представить себе цветущие туманники. — Ясно. Делают запасы. Я думал, кто-то отравился, и нужен антидот.

— И я так подумал, — Вепуат смущённо ухмыльнулся. — Когда тут сидишь, отвечаешь за весь этот бардак… Трудно сидеть спокойно.

Тёплая вода текла по коже, смывая ночную испарину, но Гедимин не мог на ней сосредоточиться — он следил за Вепуатом. Тот выпустил вымытых животных размяться и обсохнуть, но смотрел не на них, а на правую стену ангара, будто что-то сквозь неё видел.

— Вчерашние заготовки проверял? — спросил Гедимин. Вепуат качнул головой.

— Без тебя не стал. Давай до вечера отложим? С утра надо бы сходить к Хеллугам. Что-то мне неспокойно.

Гедимин угрюмо сузил глаза.

— Думаешь, за ночь подохло?

Вепуат фыркнул.

— Вот одна радость — что местные тебя не понимают!.. Мы же не знаем точно, как действует флоний на местную фауну. Это всё — эксперименты на коленке. И их, как минимум, надо отслеживать.

«Эксперименты…» — Гедимин поморщился. «Ассархаддону бы их сдать на эксперименты! Вместе с их тварью. Надеюсь, хоть её Вепуат не потащит в лагерь? Тут и так уже тесно.»

…В «ободранной» долине было тихо. Сигма-сканер «показывал», что внизу всё в порядке — и расширенная со вчерашнего дня полость жилого корпуса, и вылепленные тектоновые плиты, сложенные в главном корпусе, и маленький запас валунов на сегодня. Текк’ты, скучали они или нет, работали довольно быстро.

— Ночью, говорят, было спокойно, — рассказывал на ходу Вепуат, придерживая мешок с «трилобитами». — Никто из разлома не лез. Надеюсь, им там хватило воды и… Ядро Сатурна!

Со вчерашнего дня живой холм переполз к разлому и теперь лежал в десятке метров от него мордой к сарматам. У открытой пасти стояли двое Джагулов, ещё один подавал им горшки, — как и сказал Вепуат, в животное заливали жидкую пищу. Оно лежало, широко разинув рот и согнув ковшом нижнюю челюсть, и не сразу заметило чужаков.

— Мда-а… — протянул Вепуат, глядя, как сааг-туул, захлопнув пасть, прижимается к земле и отползает, выпучив десяток ближайших глаз. — Надолго он нас запомнил. Хорошо, что неагрессивен, а то мы бы в разлом не зашли.

«Трилобиты», почуяв то ли животное, то ли тёплый воздух, завозились в мешке, недовольно захрюкали. Джагулы, успокаивающие сааг-туула, развернулись к чужакам. Из шипения и рявканья Гедимин ничего не понял. Вепуат ответил на том же наречии и огляделся по сторонам.

— Где бы встать, чтоб никто никому не мешал?

На чужаков, похоже, обратил внимание только сааг-туул. Сарматы долго шли вдоль бронированного бока, и из-под панциря то и дело высовывался очередной глаз, а дыхальца и щупальцы вокруг них «боязливо» втягивались. Из-под приподнятых щитков брони кое-где поднимался дымок, наружу на костяных шестах вывесили на просушку и проветривание тряпьё и шкуры, несколько Джагулов с камнеметалками и копьями стояли наверху, равнодушно глядя на сарматов и горящие кратеры по периметру. Вепуат смотрел на экран сканера, направленного сааг-туулу в бок, и ничего вокруг