Другая жизнь. Назад в СССР. - Михаил Васильевич Шелест

- Анкету заполнить надо. Для участия во всесоюзном конкурсе…

- Ого-го, - снова удивился «предок». – Ой, неспроста он пришёл! Целый второй секретарь. И, между прочим, - будущий первый секретарь крайкома…

Все оставшиеся учителя, завуч и директор вышли.

- Он не сказал, какой он секретарь, - заметил я. – Может он, как раз сейчас, за идеологию и отвечает.

- Может быть, может быть…

Волынцев «пытал меня» до конца урока, заполнив пять листов писчей бумаги с отпечатанными на них вопросами. Удивительно, но и этих листов едва хватило для описания моей биографии, характеристики и того же самого про моих родителей.

- Скорее всего, тебе придётся в Москву ехать в сопровождении кого-нибудь из родителей.

- Мне уже шестнадцать лет, и я могу ездить без взрослых.

- Да? - он посмотрел на дату моего рождения. - А! Ну, да… Ну, и хорошо.

В анкете спрашивалось, например, что я имел ввиду, рисуя картинки в «газете», посвящённой «9-му мая».

Но мне показалось, что крайкомовец хотел проверить меня на то, как я поведу себя в присутствии представителя партийной номенклатуры, смогу ли общаться с вышестоящим по возрасту и иерархически, смогу ли свободно отвечать на вопросы…

Благодаря моим знаниям и внутреннему возрастному сдвигу, я чувствовал себя с ним совершенно спокойно и общался с ним свободно.

-Говорят, ты перенёс серьёзную травму головы, и несколько месяцев пролежал в коме… Как ты себя сейчас чувствуешь?

- Нормально.

- Голова не болит?

- Уже давно!

- Ты стал лучше учиться…

- Стал. Видимо мозги встали на место. Когда лежишь недвижимый, о многом думаешь. В том числе, и об утраченных времени и возможностях.

- Тебе сейчас нельзя заниматься спортом и ты придумал какую-то гимнастику…

- Я не придумал. У меня дома есть тетрадь, которую я когда-то давно нашёл. Вот я и вспомнил, когда лежал, те движения, которые были нарисованы в ней. Физрук сказал, что это какая-то восточная гимнастика.

- Но ты не сказал об этом профессору Коновалову.

- Не сказал. Не подумал. Я начал так двигаться в больнице, а потом оказалось, что профессор вставил их в свою книгу. Я просто не стал его расстраивать. Да какая разница? Главное, что она мне и вправду помогла и помогает. Там очень плавные и медленные движения, а тело тренируют, как будто на ковре провёл пять схваток. Нужно будет – профессор разберётся. Он умный.

Когда прозвенел звонок и стали приходить учителя, Волынцев свернул свои записи, положив в портфель и сказал:

- Интересный ты парень, Мишка! Такое перенёс и не сломался… Пошли, проводишь до машины. Я только к директору загляну, попрощаюсь… Что-то ты с ней…

- Это она со мной, - вздохнул я. – Но всё образуется.

- Да? Молодец! Я знаю про вашу историю, э-э-э, взаимоотношений. Молодец, что зла не держишь. Жизнь прожить не поле перейти. А ты очень неплохо начинаешь жить, Миша. Правильно начинаешь жить.

- Вот, значит, зачем он приехал, - сказал «внутренний голос». – Проверил, можно ли тебя выпускать за пределы Приморского края, а то вдруг пожалуешься в ЦК?

- И со стендом ты очень хорошо придумал. Мы подумаем, как твой опыт распространить. И рисуешь ты хорошо. Просто, здорово рисуешь! Очень похоже на манеру Херлуфа Битструпа! Про ЦРУ получилось в точку! Рисуй дальше, глядишь на книгу насобираеем. Э-э-э… Только согласовывай, всё-таки свои рисунки. Политика – дело тонкое. Не всегда в политике мы говорим, что видим и что думаем. Я тебя с инструктором познакомлю. Он тебе подскажет, когда надо будет следующую информацию вывешивать.

- Вот оно! – обрадовался «внутренний голос». – Они к тебе человека подводят. Официального куратора. Точно - комитетчик.

- Ой! Где я и где комитет? – мысленно спросил его я. – Я школьник.

- Ага, школьник, - хмыкнул «предок». – Аж целого секретаря крайкома партии заставил к себе приехать! Не-е-е… Ты вокруг себя какую-то кашу заварил. Не верят тебе! Опасаются. Хорошо, что ты отказался ребят у-шу тренировать.

- Да, не отказался я. Просто им скучно стало одно и то же повторять за мной.

- И правильно, что ты на улице ни боксом, ни каратэ не занимаешься.

- Хм! Мне и дома хватает места. Отстань от меня. Дай с человеком пообщаться.

Волынцев заглянул к директору, попрощался и на движение Светланы Яковлевны подняться со стула, сказал, что его провожу я. Она всё поняла и мы вышли на улицу. Я был в куртке, так как пришёл в школу и не успел раздеться, поэтому мы прошли до крайкомовской чёрной машины не торопясь.

- Ты по поводу пионерского лагеря «Океан» подумай и не торопись отказываться. Это, можно сказать такой шанс, который не каждому в жизни достаётся. Шанс проявить себя в общественной жизни целой страны.

- Ну, прямо уж и страны! – хмыкнул я.

- Конечно – страны! Сейчас ты поможешь нам в приёме гостей из всего Союза, а завтра поможем тебе мы. Да тебе помогут твои дела. Смотри: газета, которая произвела на всех нас очень хорошее впечатление, твой стенд, твои политически грамотные и острозлободневные рисунки, ты можешь проявить себя и дальше. У тебя есть желание сделать этот мир лучше. Это видно. А такие люди нужны в наших, во-первых, - партийных, а во-вторых – общественно-политических рядах. Комсомольцы и коммунисты – передовой отряд строителей коммунизма, помнишь?

- Помню, - со вздохом сказал я.

- Что вздыхаешь?

- Если бы не вы, сегодня меня бы растерзали, - сказал и криво усмехнулся я.

- Поэтому я и приставлю к тебе нашего человека, чтобы не терзали дальше, - он улыбнулся. – Через тернии к звёздам!

- Ну, прямо уж и к звёздам?! – хмыкнул я.

- У тебя очень хорошие задатки, - серьёзно глядя мне в глаза, проговорил секретарь краевого комитета КПСС. – И нужно, чтобы они развивались в правильном русле. Мы тебе в этом поможем.

Мы попрощались. Его рукопожатие было крепким и многообещающим.

- Это, я тебе скажу, очень полезное знакомство, - сказал мне «внутренний голос». – Он точно будет первым секретарём краевого комитета партии. И ты, Мишка, хорошо придумал с этим стендом.

- В-о-о-о-т… А ты отговаривал меня. И негров рисовать не советовал.

- Негры у тебя классные получились.

- Во-о-о-т… Приятно слышать похвалу от старшего товарища, хе-хе-хе… Хоть и после того, как меня