Я – борец! 2 Назад в СССР - Макс Гудвин

— Ты же не тренируешься неделю? — не понял Гена.

— Там тренировка, от которой нельзя отказаться.

— У тебя что, с ними снова будет драка? — спросила Женя, подливая масла в огонь.

— Что? Нет! Короче, меня попросил потренироваться с ним тот, кого нельзя называть, силовик один, короче. В общем, не надо за меня волноваться. Всё хорошо, и мы еще ни раз залезем на крышу и помечтаем! — ответил я и, вроде как, донёс информацию.

— Ну тогда мы наверх, — облегчённо выдохнул Гена.

— Ань, переезжай ко мне в комнату уже, будем на соседних кроватях жить-поживать и добра наживать, — предложил я.

— Да я уже думаю об этом, — сообщила мне Аня под смех Жени и Гены, собравшихся в их комнату.

На смену я надел свою повседневную — кэжуал-одежду, если рубаху и брюки можно было считать таковыми, но современная молодёжь не шибко отличалась в разнообразии стилей. Одно было очевидно и бросалось в глаза: ничего приталенного тут не было, всё носилось и смотрелось слегка мешковато; у женщин цветовые решения были пошире, у мужчин же преобладали серые тона. Не мудрено, что в девяностые появятся люди в малиновых пиджаках и с излишеством в золоте на пальцах и поверх одежды.

Компромат в виде аппликаций я унёс с собой и, возле ближайшей мусорки, разорвал, решив для себя, что пенделя миньонам добра я и так раздам, и они себя и так уже скомпрометировали настолько, что дополнительных бумажек не нужно. Им я, конечно, этого не расскажу, пусть работают на благо общества, может, перевоспитаются попутно. Афганский нож положил туда, где лежат ножи и вилки в комнате, пусть будет, не под матрасом же его хранить, тем более что мои друзья-товарищи его уже видели.

В цехе по намотке всё было своим чередом, тот же план на вечер, однако мои пальцы перестали меня беспрекословно слушаться, они тряслись, еще бы, после стольких событий: и турнир, и афганцы, и бой с каратистами. Вика Андреевна даже сделала замечание, что хуже намотка, чем была раньше. Глицина бы попить, но его скорее всего еще не поставили в аптеки в таком количестве, если уже изобрели. Что там у нас есть природного для мозга с эффектом успокоения? Трава мелисса, валерьянка, гриб ежевик гребенчатый?..

Аня дождалась меня после смены, и мы, поболтав о разном, о книгах, о том, как она видит наше общее гипотетическое будущее, уснули друг напротив друга. Последней её фразой вечера было: «Спасибо, Саш, что заступился за меня перед Вовой. Я уже не знала, куда от него деваться.»

Она у меня всё-таки еще маленькая, ну что ж, будем растить и развивать морально. Со всеми её тараканами в мозгу дезинсекцию проведём, это уже дело принципа. Кроме того, от таких отношений есть и плюсы. С этим уровнем гормонов я очень хорошо прогрессирую, и не надо никаких Сидоровских таблеток; если всё так и дальше пойдёт, против мажорного костолома выйдет не человек, а настоящий борцовский медведь.

И несмотря на вечернее бодрое настроение, я не выспался. Будильник под подушкой, чтобы не разбудить Аню, прозвенел в 6:30, и я, заглушив его, принял вертикальное положение. Снился бой с афганцами в разных вариантах, снилась их ответка, несмотря на то что всё вроде решили мирно; как меня на выходе из общаги, словно в чёрно-белом фильме «Крёстный отец», расстреливают из «Томпсонов», а я не падаю и не падаю, хотя получаю очень много пулевых ранений. А потом ко мне идёт Эдриан Пол из сериала «Горец», в афганской форме и с катаной в руках, и на ломаном русском говорит мне: «Остаться должен только один!» И мы дерёмся с ним на мечах, ну как на мечах… У него катана, сабля по сути, а у меня то ли кинжал, то ли трофейный нож, тот самый, несказанно короче, чем у Эдриана. Я всё вижу, все его замахи, но мои движения такие медленные, что я не успеваю парировать его удары, и он каждый раз срубает мне голову, однако я почему-то не умираю, и бой продолжается. Финалом всего в этом странном и рваном сне я услышал уже знакомый голос Сидорова: «Что, тварь, я теперь в Вороне живу, и скоро приду к тебе в зал бороться по правилам дзюдо!»

«Ну и чушь!» — подумал я встав, идя чистить зубы и одеваться. За окном щебетали птицы, к которым я сейчас испытывал только раздражение и ненависть. «Как в диалоге Ромео и Джульетты про ненависть к Жаворонку», только там они его ненавидели, потому что наступало утро и им приходилось расставаться, а у меня… я просто вставал в полседьмого, потому что не смог сказать «нет». Да и некоторым людям хрен скажешь. С завистью посмотрев на спящую Аню, я поцеловал её в макушку, собрался и пошёл вниз, даже не поев.

Кто-то не может проснуться без кофе, а мне тупо лень, времени на его приготовление нет, я лучше это время посплю. В будущем будут всякие машины для его приготовления по будильнику в приложении, но до этого еще жить и жить. А пока иди, Саша, иди, голодный и не выспавшийся…

Утренняя свежесть ощущалась недвусмысленно, и я, засунув руки в карманы брюк, потопал за угол, где меня в тот раз высадила «Волга». Она уже стояла как раз там. За рулём был Игорь, светлая рубашка в полосочку, брюки, улыбка при виде меня.

— Привет, Саш, жив-здоров? — спросил он меня.

— Доброго дня… утра, то есть. Жив и здоров, — выдохнул я.

И тут меня в голове как озарило: меня назвали не Мишей, а Сашей. Что же стряслось за эти сутки с тобой, товарищ капитан? Мы тронулись неспеша, вдумчиво.

— Представляешь, вчера в милицию позвонили люди, сказали, что в одном из дворов страшная драка идёт. Что сначала машина на парня попыталась наехать, а тот разогнался и двумя ногами прямо в лобовое стекло прыгнул, потом кувыркнулся через спину, а когда из этой машины люди повыскакивали, он вооружённого человека вырубил и нож забрал. Повалил инвалида какого-то в шейном гипсе и как приставит ему к горлу этот нож, и такой, как закричит: «Стоять, с-суки, всех порешу! А начну, говорит, с тебя!» Тут все, кто из машины, повыскакивали с палками, с кастетами, говорят ему: «Ты ж Медведь,