Тернистый путь - Виолетта Орлова

— Я не захотел предавать своего господина, — через силу прошептал мальчик. Этот разговор был для него слишком тяжелым, так как раньше он предпочитал лишь выполнять приказы, но никак не разговаривать со своим хозяином. Армут раздвинул полные губы в благожелательной ухмылке. Ответ слуги ему пришелся по вкусу, однако все же это скупое объяснение не смогло его удовлетворить в полной мере, так как мужчине надо было как можно скорее узнать, где прячутся беглецы.

— И где же они? — в нетерпении поинтересовался богач.

— Они не сказали… Я предупреждал их, что собаки охраняют шатер, но они не послушали.

Армут с укоризной покачал головой.

— Нет, мне не нравится так с тобой разговаривать. Я чувствую, что ты хочешь мне поведать гораздо больше. — С этими словами он с неожиданной силой и проворностью схватил мальчика за руку и сунул ее в камин, где полыхали дрова. Прекрасный каменный камин на старинный манер, который еще не успели разобрать перед путешествием. Лэк закричал от боли и попытался отдернуть руку, но армут без малейшего труда продолжал удерживать ее над полыхающим огнем, поднося все ближе к обжигающим языкам пламени. Лицо Лэка покраснело от боли, и он заплакал, умоляя мучителя остановиться.

— Так кому же ты предан, мне или своим друзьям? Где они? — почти ласковым голосом поинтересовался старый армут, и Лэк не выдержал.

Надо сказать, что еще задолго до разговора с господином Ролли, в голове у мальчика происходил мучительный диалог с самим собой. Бедняга спрашивал себя, что он сделает, если хозяин начнет его допрашивать. В ответ на этот вопрос сразу пришло несколько голосов. Первый справедливо замечал, что Артур — один из самых честных, смелых и порядочных ребят, которые когда-либо попадались Лэку. Вдобавок ко всему этот храбрец действительно искренне хотел ему помочь. Неужели неблагодарный отплатит злом за добро и выдаст его? А вместе с ним и странную беловолосую девочку, похожую своим внешним видом на мальчика?

Рассказать господину об их плане означало для беглецов неминуемую гибель, и Лэк это прекрасно осознавал. С другой стороны, раз отказавшись от предложения Артура убежать вместе с ним, разве Лэк не проявил слабость? И разве так непростительно для него и в дальнейшем придерживаться выбранной им линии поведения? Мальчик испугался тогда, так, может, и сейчас нет нужды храбриться и выставлять себя героем? Да и что он может один против хозяина? Все эти убеждения нашептывал Лэку второй голос. И, надо отметить, он предлагал более соблазнительные варианты решения проблемы. Например, мальчику казалось, что когда старый армут узнает правду, то он, возможно, даже как-то отблагодарит Лэка, похвалит его. В то время как первый вариант не предвещал бедняге ничего хорошего, кроме порки в лучшем случае и Потешные бои при плохом исходе.

Все эти неразрешимые вопросы занимали голову пленника, пока он пытался заснуть, ожидая утра и роковой развязки. Ночь отступала, а решение так и не приходило. Иногда Лэк успокаивал себя, убеждая, что, может быть, толстяк и не будет разговаривать с ним. Однако эта мысль слабо утешала. В один момент бедняга так измучился, что даже захотел, чтобы на Тэнку и Артура напали собаки, и все разрешилось само собой. По крайней мере, это избавило бы его от необходимости делать выбор.

Утром, когда измученного от бессонной ночи Лэка привели к толстяку, мальчик был почти уверен в том, что не выдаст своих друзей. Однако вся твердость улетучилась, когда его руки коснулся огонь. Страх поселился в его боязливом сердце и вытеснил все благородные намерения.

— Они… на складе, — прохрипел Лэк, давясь собственными слезами.

Богач сразу же оттолкнул мальчишку, как ненужную вещь, и приказал слугам следовать за мусорщиками. Ящики, доверху набитые отходами, уже благополучно ехали в сторону публичной свалки, но у господина Ролли еще был шанс успеть перехватить беглецов, что он и сделал.

Пока богач ожидал возмутительных нарушителей, гнев постепенно уходил, и пришло какое-то непостижимое умиротворение. Дошло до того, что ему расхотелось наказывать ребят за побег. Поэтому, когда Артура и Тэнку доставили к нему в шатер, он уже находился в достаточно миролюбивом состоянии духа, и даже позволил себе улыбнуться, увидев знакомые лица. Ребята были вымазаны в протухших отходах, от них ужасно воняло смрадом помойки, да и вообще они являли собой жалкое зрелище.

Однако еще больше армут повеселел, когда взглянул на лицо Артура. Наконец-то, этот самодовольный наглец выглядел так, как и подобает хорошему рабу. Его лицо, страшно бледное, с жуткими темными кругами под глазами, расстроенное, или, даже вернее будет сказать, совершенно убитое, без проблесков какой-либо надежды, чрезвычайно обрадовало господина Ролли.

— Что, Бат, ты не рад меня видеть? — самодовольно поинтересовался старый армут и с наслаждением заметил, что Артур сильно вздрогнул. Неужели богачу наконец-то удалось его запугать и превратить в послушную марионетку? Какая жалость, что придется в скором времени избавиться от этой парочки.

Господин Ролли внимательно разглядывал своих слуг. Бел выглядел вполне сносно, только его прекрасные волосы были настолько грязными, что уже давно потеряли тот чудесный оттенок сушеной соломы. Да и он сам выглядел грязным, потным и вонючим до такой степени, что господин Ролли невольно почувствовал, как к горлу подкатывает тошнота. Однако вид Бата мужчину серьезно обеспокоил. Тело мальчика сотрясала крупная дрожь, как будто он сильно мучился от холода, на мрачном бледном лице его запеклась кровь, а одна рука безвольно висела вдоль тела, словно он ее сломал или сильно вывихнул. Хозяин грозно нахмурился и внимательно посмотрел на мусорщиков, которые стояли неподалеку, видимо, в ожидании награды за поимку беглецов.

— Я благодарю вас за то, что вернули моих любимых слуг, — медленно проговорил он, обращаясь к наемным работникам, но в его голосе при этом прозвучали интонации прямо противоположные смыслу сказанной им фразы.

— Бат, судя по всему, они били тебя? — вдруг медовым голосом поинтересовался господин Ролли, внимательно глядя на Артура. Поскольку юноша угрюмо молчал, он продолжил говорить:

— Ты можешь мне смело указать на своего обидчика, Бат. Ты, скорее всего, не знаешь, но по армутским обычаям нанесение увечий чужим слугам карается очень строго. Отрубанием кисти, если мне не изменяет память?

Пока толстяк произносил эти слова, удивительная метаморфоза происходила с лицами мусорщиков. Сперва они важно стояли, вальяжно улыбались друг другу и даже с какой-то гордостью поглядывали на свою добычу. Теперь оба мужчины в страхе вжали свои головы в плечи; Глэм побледнел так, что казалось, будто его лицо обильно